Завещание - Джон Гришэм

– Но он был чокнутым, ведь правда? Конечно,был, иначе не сиганул бы с балкона.

– У Троя было много странностей, но он точнознал, что делает.

– А зачем прыгнул?

– Депрессия. Он был одиноким стариком.

На Конститьюшн-авеню они попали в огромнуюпробку. Сидя в машине и глядя на длинную вереницу неподвижных машин,вытянувшуюся перед ними, каждый думал о своем.

– Это похоже на мошенничество, – сказалнаконец Дурбан. – Он завлек их в ловушку обещанием денег, согласился на беседус их психиатрами, а в последний момент оставил всех с носом.

– Конечно, это было мошенничество, но речьведь идет о завещании, а не о контракте. Завещание – это дар. По законамВиргинии человек не обязан оставлять что-то детям.

– Но они наверняка будут оспаривать завещание.

– Возможно. У них куча адвокатов. И на конпоставлено слишком много денег.

– Почему он так их всех ненавидел?

– Трой считал их пиявками. Они мешали ему.Постоянно боролись с ним. Они никогда честно не заработали ни пенни, апромотали целые миллионы. Трой никогда не собирался им ничего оставлять. Онсчитал, что раз они сумели профукать миллионы, сумеют и миллиарды пустить поветру. И был абсолютно прав.

– А разве не было и его вины в том, что родныетак относились к нему?

– Была, и значительная. Троя было труднолюбить. Он когда-то признался мне, что был плохим отцом и отвратительным мужем.Не пропускал ни одной юбки, особенно был охоч до женщин, которые у негоработали. Считал их своей собственностью.

– Припоминаю, ему даже предъявляли судебныеиски за сексуальные домогательства.

– Мы всех убедили замолчать. Заплатили большиеденьги. Трой не любил проблем.

– Не думаешь, что могут всплыть ещекакие-нибудь наследники?

– Сомневаюсь. Но откуда мне знать? Я ипредставить себе не мог, что существует эта наследница, а уж почему онпрактически все оставил ей, мне и вовсе не понятно. Мы с Троем провели немалочасов, обсуждая, как распределить его наследство.

– Как же мы будем ее искать?

– Не знаю. Об этом я еще не думал.

По возвращении в офис Джош увидел, чтосотрудники его фирмы пребывают в страшном возбуждении. По вашингтонским меркамфирма была невелика – всего шестьдесят работников. Джош был ее основателем истаршим партнером.

Тип Дурбан и еще четверо называлисьпартнерами, но это означало лишь, что Джош время от времени выслушивал их иделился с ними доходами. В течение тридцати лет это была фирма, котораязанималась судебными тяжбами, не слишком заботясь о безупречности средств, ноближе к шестидесяти Джош все меньше времени стал проводить в судах, а всебольше сидел за столом, заваленным бумагами. Если бы захотел, он мог иметьсотню юристов из бывших сенаторов, лоббистов и правительственных аналитиков – вДи-Си, [Ди-Си – так, по начальным буквам, называют в Америке округ Колумбия] ихпруд пруди. Однако Джош обожал судебные процессы, атмосферу залов суда инанимал только молодых сотрудников, которые успели поучаствовать по меньшеймере в десяти процессах, рассматривавшихся судами присяжных.

Обычно активная карьера судебного юриста непревышает двадцати пяти лет. Первый сердечный приступ заставляет их умеритьсвою прыть, чтобы оттянуть второй. Джоша удалось избежать работы на износблагодаря тому, что он посвятил себя юридическому обеспечению дел одного лишьМистера Филана – безопасность, антимонопольное законодательство, кадры, слияниекомпаний и десятки личных дел.

Три группы коллег ждали в приемной перед егоогромным кабинетом. Пока Джош снимал пальто и усаживался за стол, два секретарядокладывали ему о делах на сегодня и телефонных звонках.

– Какой самый важный? – спросил он.

Безотлагательным оказался звонок ХэркуГеттиса, человека, с которым Джош разговаривал последний месяц по меньшей меретри раза в неделю. Он набрал номер, и Хэрк тут же взял трубку. Они быстропокончили с приветствиями, и Хэрк перешел к делу:

– Послушайте, Джош, вы можете себепредставить, как семья давит на меня?

– Прекрасно представляю.

– Джош, они желают увидеть это проклятоезавещание! Или хотя бы узнать, что в нем.

От следующих слов Джоша очень многое зависело,и он их давно обдумал.

– Не так скоро, Хэрк.

Короткая пауза, после которой:

– Но почему? Что-то не так?

– Меня беспокоит самоубийство.

– Почему? Что вы имеете в виду?

– Послушайте, Хэрк, может ли человек быть вздравом рассудке за несколько секунд до того, как спрыгнуть с четырнадцатогоэтажа?

Голос Хэрку зазвучал на октаву выше, а винтонации послышалось еще большее волнение:

– Но вы же слышали заключение психиатров. Всезаписано на пленку.

– А после самоубийства Филана они продолжаютнастаивать на своем заключении?

– Черт возьми, да!

– Вы можете это доказать? Я прошу у васпомощи, Хэрк.

– Джош, вчера вечером мы еще раз опросилинаших психиатров. Мы из них кишки тянули, но они тверды как скала. Все ониподписали восьмистраничное заключение, поклявшись в психическом здоровьемистера Филана.

– Могу я ознакомиться с этим документом?

– Я сейчас же вам его пришлю.

– Сделайте одолжение. – Джош повесил трубку иулыбнулся. В кабинет вошли коллеги – три группы блистательных и бесстрашныхмолодых юристов – и расселись за стоявшим в углу столом красного дерева.

Джош начал с резюме содержаниясобственноручного завещания Троя и юридических осложнений, которые оно моглоповлечь. Первой группе сотрудников он поручил разобраться со сложной проблемойдееспособности завещателя.

Троя поджимало время. Просвет между двумяпериодами умопомрачения. Джош хотел, чтобы проанализировали все прецеденты,имеющие хоть отдаленное отношение к подписанию завещания лицом, котороесчиталось невменяемым.

Вторая команда получила задание исследоватьрукописные завещания и особенно – все случаи их опротестования.