Оригами. Раннее - Нина Шевчук

рожу, что вскоре не осталось ни одного желающего такие попытки предпринимать.

Моим первым серьезным воздыхателем был очкарик Колька из параллельной группы. Два последних года учебы он ходил за мной по пятам, приносил пончики со сгущенкой и ничего не требовал взамен. Мои подруги прозвали его «тенью», хотя, для того, чтобы сложить одну мою тень, понадобилось бы, как минимум, два с половиной тщедушных Кольки. Родом мы были из одного города, поэтому после окончания учебы я решила предпринять отчаянный шаг — познакомить ухажера с родителями.

Снова собралась вся семья. Все присутствующие смотрели на нас так, будто я привела с фронта языка.

— И что же, это у вас серьезно? — без всякого предисловия залепила бабушка, как только все уселись за стол.

— Ну… в принципе… можно сказать, что…, — как-то глухо, будто из водопроводной трубы, забубнил Колька.

— И когда же свадьба? — не дала ему закончить бабушка.

Бедняга выпучил глаза и подавился.

— Бабушка! — рявкнула я.

— Что бабушка?

Колька прокашлялся и сидел молча с красной мордой.

— А ты, часом, не пьющий? — поинтересовался дед, не отрывая глаз от куриной ноги, которую методично терзал вилкой.

— Нет, что вы!

— А кто ваши родители? — продолжила допрос мама, окинув Кольку начальственным взглядом.

Надежда Алексеевна, Колькина мама, замечательная добрая женщина, была на пенсии и подрабатывала уборщицей в Доме офицеров. Папа был потомственным алкоголиком и последовал зову крови еще до того, как сын пошел в школу. Некоторое время Колька сидел молча, как-то беззащитно осматриваясь по сторонам. И вдруг его прорвало. Он стал рассказывать о том, что мама — врач — невролог, кандидат наук. Папа — полярный исследователь, который погиб где-то в северных широтах (при этом Колька назвал точную дату и место) много лет назад. Кроме того, появился старший брат, которого на самом деле, разумеется, никогда не было. Брат закончил МГИМО и уехал в Нидерланды по трудовому соглашению. Коля был в ударе. Таким я его еще ни разу не видела. Впрочем, после того дня я его больше вообще не видела.

Когда я поняла, что Николай уже не выйдет на связь, заперлась в своей комнате и не выходила целую неделю. Время от времени к двери подходил папа, тихо стучал и говорил:

— Ну, полно тебе страдать. Зачем в нашей семье нужен такой враль и пройдоха?

Свое второе увлечение я встретила уже на работе в проектном бюро. Высокий темноволосый Евгений с идеальным греческим носом стал оказывать мне знаки внимания с первого дня нашего знакомства. Все время приносил конфеты, букеты цветов. Первое я съедала на рабочем месте вместе с сотрудницами, второе оставляла на тротуаре в соседнем дворе, дабы не возбудить дома никаких подозрений. Через месяц приятного общения Евгений пригласил меня к себе домой. Был праздничный день и всех сотрудников отпустили раньше на целых три часа. Сначала на новом ухоженном «ланосе» Жени мы поехали в супермаркет, где он купил множество всяких вкусностей и бутылку дорогого вина, затем отправились к нему. Уже заходя в подъезд, я вдруг услышала знакомый голос.

— Арина, это ты? — Тетя Майя поставила на пол авоськи. — Шо ты тут делаешь?

Я хотела что-то ответить, но как-то не смогла сразу найти правильное определение того, что конкретно я собиралась делать. Тем более, что я этого еще никогда и ни с кем не делала.

— Мама знает, шо ты здесь? — не унималась тетка.

— Не знает. И я очень прошу вас ее об этом не уведомлять.

Евгений посмотрел на меня со странным выражением. Неудивительно. Мне было двадцать шесть, и наша конспиративная беседа его озадачила.

— До свидания, тетя Майя!

Мы вошли в подъезд, а соседка так и стояла, с подозрением провожая нас взглядом.

— Что за странная женщина? — спросил Женя, когда мы вошли в квартиру.

— Да так, не обращай внимание. Родственница, — соврала я, не желая вдаваться в подробности.

Прошло около получаса. Играла мягкая приятная музыка, я пила сладкое вино и наблюдала за тем, как Женя проворно нарезает овощи в какой-то экзотический салат. За окном уже начинало садиться теплое весеннее солнце, заливая окрестности мягким розовым мармеладом. Мне было хорошо и спокойно. Я готова была обнять все, на что падал мой взгляд: серые пятиэтажки, цветущие деревья, машины, бегущие по дороге у подъезда и … О Боже! Около зеленого «ланоса», на котором мы приехали, стояла моя мама. А рядом с ней папа и дедушка. Меня захлестнул ужас. Как же быстро сработала система оповещения, и команда приехала на место преступления!

Сначала я решила не показывать вида, что что-то не так и просто подождать, когда они уйдут. Но тут папа обратился к вышедшему из подъезда жильцу, и по жестикуляции я поняла, что он спрашивает, в какой квартире живет владелец зеленого автомобиля. Жилец явно поделился информацией и семейство вошло в подъезд.

Я налила себе полный бокал вина и мигом его выпила. Раздался звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? — сказал Женя, вытирая руки, — Посмотрим.

Я задержала его за рукав.

— Давай не будем открывать!

— Почему? Вдруг это что-то важное. Или кто-то важный!

Женя поцеловал мою руку и прошел в прихожую. Я осталась на кухне и стала прислушиваться, готовясь к позору.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Вы к кому?

— Мы не к кому, а за кем.

— В смысле?

— Моя дочь, Арина, у вас?

— Ах, вы отец Арины? Проходите, пожалуйста, — предложил удивленный Женя.

— Спасибо, не нужно. Арина! Ты меня слышишь? Собирайся! Поехали домой, — крикнул он через плечо Евгения. — Мы ждем тебя внизу. И никуда без тебя не уйдем, понятно?

Дверь захлопнулась.

Я одевалась, глядя себе под ноги

— Прости, пожалуйста, — сказала я и вышла, не дожидаясь ответа.

На следующий день я съехала на съемную квартиру. С Евгением мы больше не общались. Он не проявлял инициативу, я тоже.

Когда мне исполнилось двадцать восемь, я до безумия влюбилась в другого своего сотрудника. Он был старше на восемь лет, красив, обаятелен, остроумен и женат. Леня (так его звали) ответил взаимностью. Наши отношения длились девять лет. О них не знал никто, по понятным причинам. Редкие страстные встречи, звонки украдкой. Когда мне было тридцать пять, он решил уйти из семьи.

— Я устал так жить. Дети уже взрослые. Я хочу быть с тобой.

Мне самой хотелось этого до безумия, но моя совесть не давала покоя. Ведь это совершенно бесчестно по отношению к его семье! Его жена никогда не работала и останется совершенно без средств к существованию. Целую неделю я ревела по ночам и размышляла о