Оригами. Раннее - Нина Шевчук

понятно… Слушай, Вер, тут Антоныч зовет пива попить. Сегодня же короткий день. Я схожу после работы?

— Лень, ты же сегодня двери обещал смазать.

— Ну, Верка! Завтра выходной, завтра и смажу.

— Ой, Леня, ну тебя! Иди уже со своим Антонычем.

— Чмоки-чмоки!

— Ага, давай.

— И все?

— Что все?

— Ты мне больше ничего не хочешь сказать?

— Да люблю, Леня, люблю! Давай, конец связи.

На забегавшийся, утомленный город, опустился вечер. Многоэтажки спальных районов глядели друг на друга, не моргая. В одной из глазниц, на мягком кресле устроилась Вера. Она надела любимую пижаму — подарок сестры из Америки. Если бы не розовая расцветка и мишка с подушкой на груди, Вера носила бы пижаму даже на прогулки — такая замечательная и удобная была вещь. На круглом журнальном столике стояла чашка горячего шоколада и лежал мобильный телефон. Дети после тяжелого дня уже сопели в своих кроватках. Через двадцать минут начнется шоу, электронный циферблат в верхнем левом углу экрана вел обратный отсчет.

«Дзы-ы-ынь! Дзы-ы-ынь!», — раздалось из коридора.

— Ленечка, ты? — спросила Вера, подойдя к двери.

— Я, я, Верка, открывай!

Дверь отворилась, впустив любимого супруга. В прихожей запахло пивом и соленой рыбой далеко не первой свежести. Быстро скинув туфли, Леня, не глядя на жену, ринулся в комнату. Схватив пульт дистанционного управления, он начал отчаянно переключать каналы.

— Что ты делаешь, Леня? — с ужасом спросила Вера.

— В восемь будет чемпионат Европы по футболу. Верка, наши играют!

— Но Леня, в восемь будет шоу!

— Какое шоу, Вера? Чемпионат Европы, понимаешь? Я даже бокал живого не допил, чтобы успеть!

— Леня, я хочу смотреть шоу, — со слезами пролепетала Вера.

— Верка, отстань! Целый день пахал, как собака, а ты мне истерики закатываешь?

— Леня, — всхлипнула Вера, — ты меня любишь?

— Люблю. Но это — чемпионат Европы! А… отбивнушки там еще есть?

Год Нюрки

С самого утра Солнце, словно расщедрившийся король, бросало на Пустошев яркие, еще теплые лучи. Но местный барон, злюка Октябрь, знал свое дело хорошо: он уже успел ободрать все золото с деревьев, а по улицам со зловещим воем носились его вассалы Ветры.

Андрей сидел на скамье перед дворцом бракосочетания, втянув голову в воротник темно-зеленого дутика. Кончики его ушей покраснели от холода, а глаза слезились. Когда к парадному входу ЗАГСа подкатывала очередная свадебная процессия, он выпрямлялся и напряженно всматривался в выходящих из машин людей. Так продолжалось уже не менее двух часов, но Маргариты все не было.

Неделю назад один из их общих друзей сказал Андрею, что она выходит замуж. Конечно же, он не сомневался, что рано или поздно это произойдет. Но даже если знаешь заранее, что яблоко, которое ты собираешься съесть, кислое, слаще от этого оно не станет. Вот только яблоко можно выбросить и не есть, а не прийти сюда Андрей не мог.

Его отношения с Маргаритой были долгими и болезненными. Уже через полгода после знакомства девушка поняла, что избранник ее — человек добрый и мягкий, но совершенно не амбициозный и не честолюбивый. Жил он в маленькой бедно обставленной квартире, доставшейся в наследство от деда. Зарплату получал среднюю, одевался скромно, и при этом почему-то был доволен своей жизнью. Рита никак не могла понять, как можно сохранять спокойствие и равновесие, если не имеешь возможности купить себе машину, или отправиться летом в Тайланд. Какое удовольствие может приносить рыбалка на озере в маминой деревне? Чистой воды мазохизм: сидишь, как истукан, кормишь комаров. После тщетных попыток уговорить его бросить работу в научном институте, Марго стала «перебирать варианты» (это было ее собственное выражение): время от времени, встретив кого-нибудь другого, она уходила от Андрея, но через некоторое время возвращалась. Первый «вариант», свозив Риту на Кипр, вернулся в семью. Второй, как оказалось очень скоро после знакомства, любил воспитывать своих подруг рукоприкладством. После разрыва с ним под левым глазом Марго довольно долго красовался фиолетовый синяк. Третий, иностранец, несколько месяцев достойно обеспечивал ее, но уехав, нарушил свое обещание и не выслал приглашения.

Каждый раз Андрей давал себе обещание, что не примет Марго назад, но после недели уговоров ломался. Девушка была весьма недурна собой и обладала особой женской притягательностью. Порою ему казалось, что он ненавидит ее и больше никогда не хочет видеть, но стоило встретиться, как все негативные чувства улетучивались.

Когда Андрей уже решился написать заявление на увольнение и начал искать себе работу в торговле (единственная сфера в Пустошеве, в которой можно было надеяться на приличный заработок), на горизонте появился четвертый «вариант». Мелкокалиберный, великовозрастный и весьма крупногабаритный пустошевский бизнесмен предложил Маргарите выйти замуж.

Зачем Андрею нужно было смотреть на это, он и сам не знал. Он испытывал чувство, подобное желанию сорвать корочку на едва затянувшейся ране. Знаешь, что будет больно, что снова начнет кровоточить, но руки сами тянутся к этой ерундовине.

И что он стает делать, когда они подъедут? «Теперь твоя очередь перебирать варианты», — горько заметил он про себя. Приятнее всего было бы расквасить морду этому богатею. Глупо, но приятно. Или можно подойти и попросить ее подумать еще раз прежде, чем она сделает этот шаг. Еще глупее. Хотя, он никогда не просил ее вернуться сам, и, может быть, если сделает это впервые в жизни, то сможет чего-то добиться?

К полудню небо посерело, словно старое поношенное пальто. Начинали падать первые крупные капли дождя. Андрей встал, чтобы подойти поближе к зданию ЗАГСа и ждать под выступом его крыши, как вдруг услышал тихое прерывистое мяуканье. Под скамейкой, на которой он только что сидел, лежала маленькая кошка. Животное имело очень необычный окрас: вся белая, и только одно правое ушко ярко-рыжее. Мордочка круглая, нос розовый.

— Кс-кс-кс, — позвал Андрей, протянув руку ладонью вверх. Кошка встала, и он увидел, что передняя ее лапа согнута неестественным образом. Скорее всего, она попала под машину, так как это явно был перелом. Причем, достаточно серьезный. Андрей аккуратно достал зверя из-под скамейки.

— Что, плохи твои дела, да?

Сказав это, он вдруг задумался. У него на руках сидело живое существо, которое испытывало жуткую физическую боль. Если никто не подберет эту кошку, в скором времени бедняжка погибнет. Маленькая, беспомощная. А он, здоровый мужик, сидит здесь и страдает из-за своих «сердечных дел». Была бы у тебя, Андрей, сейчас переломана нога, так не думал бы о всякой ерунде. Ему даже стало совестно за самого себя.

— Ну что, поехали к ветеринару! — объявил он кошке и осторожно спрятал ее за