Мука разбитого сердца - Борис Акунин

– Это наверняка хранитель архива Жубер, – объяснилштабс-ротмистр про инвалида. – Почти никогда не покидает виллу, поэтомуего фотографий у нас нет. Но приметы совпадают: паралитик. Зоммер часто вразъездах, но этот всегда на месте… Вероятно, австрийцам нужна какая-токонсультация, потому и Жубер здесь. Послушать бы, о чем говорят!

Телохранители парами сели за два свободных столика.Официант, ни о чем не спрашивая, поставил перед каждым по чашке кофе.

– Серьезные ребята, – со вздохом кивнул князь наохрану. – Сразу видно. А еще двое остались у автомобиля.

Здесь Алеша сделал себе маленький подарок – украдкойвзглянул на госпожу Нинетти, прелестной козочкой летавшую между столиков.

– Глядите, глядите, я был прав! – снова дернул егоштабс-ротмистр. – Они спрашивают, он отвечает.

Австрийские разведчики внимательно слушали архивариуса,который с благожелательной улыбкой им что-то рассказывал. Один раз прервался,посмотрел вверх, как бы что-то припоминая, и продолжил.

– Ходячая энциклопедия. Помнит наизусть. Что у нихесть, чего нет. Знает всех информантов, – короткими фразами нашептывалкнязь, тщетно пытаясь разобрать по губам хоть какие-то слова. – Сейчасответит. Может выполнить заказ или нет…

Жубер переглянулся с Зоммером, они пошептались. Глава биржикивнул и сказал что-то, отчего австрийцы сразу заулыбались.

Романов снова отвлекся.

Клара порхала по залу, будто нимфа по райскому лугу, гдевокруг не столы с бутылками и не облизывающиеся самцы, а серафимы с херувимамида чудесные кущи. По лицу танцовщицы скользила мечтательная полуулыбка.

– Видали, а? – возбужденно шепнул Козловский.

– О да! – горячо ответил Алеша и спохватился –князь показывал на Зоммера.

Майор Фекеш протягивал коммерсанту какой-то конверт. Тотзаглянул внутрь, небрежно кивнул, спрятал в карман.

– Чек! Это аванс. Значит, заявка принята. Эх, хоть быодним глазком… Глядите, Фекеш шампанское заказывает! У, гадина!

– Ужасная, – согласился Романов, глядя не намайора, а на чрезвычайно неприятного господина, перед которым госпожа Нинеттичто-то слишком надолго задержалась, будто танцевала персонально для него.

За самым лучшим столиком, у окна, с видом на озеро, в полномодиночестве восседал субтильный уродец надменного вида. Его подкрученные усыторчали двумя ятаганами, эспаньолка напоминала острие копья, в бутоньеркеэлегантного фрака алела роза. Чем дольше Клара танцевала перед этимсмехотворным щеголем, тем неприятнее казался Алеше весь его облик. Особенножилы, набухшие на лысом черепе, выпученные рыбьи глаза и неестественно длинныепальцы, которыми незнакомец чистил апельсин – будто потрошил маленькое живоесущество.

Криво улыбнувшись тонкими губами, человечек бросилтанцовщице свою розу. Клара поймала ее на лету, поцеловала и пристроила себе заухо.

Тут и музыка стихла. Под крики и аплодисменты вакханкаподсела за столик к мерзкому карлику. Он наполнил ей бокал шампанским, щелкнулпальцами – подсеменил лакей, неся газовую накидку и бархатные туфельки. Все сжадным любопытством наблюдали за эффектной парой. Когда недомерок опустился наодно колено и бережно надел Кларе туфельки, ресторан приглушенно зашумел.

К кипящему от возмущения Алеше подошел распорядитель Лоди.

– Через минуту ваш выход.

– Кто этот фигляр?

Синьор Лоди всплеснул руками, от ужаса его акцент сталсильнее.

– Как вы можете! Это мсье Д'Арборио! Первый поэтИталии! Современный Данте! Великий патриот!

Алеша нахмурился. Про Рафаэля Д'Арборио он, конечно, слышал,даже читал его изысканные поэмы в русском переводе, но кто бы мог подумать, чтолюбимец декадентствующей публики до такой степени нехорош собой и… гадок,да-да, гадок!

Распорядитель снова объявил «петербургского казака». Порабыло выходить.

Едва русские появились на сцене, Фекеш с Воячеком и ещенесколько человек из зала (должно быть, германские и австрийские подданные)демонстративно вышли. Стоящий у выхода Лютиков проводил их ленивым взглядом.

Зоммер и его помощник остались сидеть. Они о чем-тососредоточенно разговаривали, на певца не смотрели. Но всё это Романов заметилвскользь, краешком глаза. Внимание его было целиком сосредоточено на столикеКлары Нинетти. Спеть нужно было так, чтобы она отвернулась от своего тролля изабыла о нем, покоренная музыкой.

– «Луны волшебной полосы», – велел Алешааккомпаниатору.

И запел, как прежде не пел никогда, даже для СимыЧегодаевой, воспоминание о которой именно в эту светлую минуту пересталотерзать его сердце – раз и навсегда.

На первой же строфе Клара обернулась, сначала рассеянно.Потом, когда певец нежно призвал подругу спеть с ним в два голоса, обернуласьеще раз. И больше уже на своего кавалера не смотрела. Ее взгляд стал нежным,глаза повлажнели. Всё шло просто замечательно!

Мерзкий гном почуял неладное, нахмурился. Что, съел, лапшаитальянская? Поэзия – не самый главный из видов искусства. Особенно, когданужно воздействовать на женскую душу.

После страстного зова, заставляющего кровь слушательницыбыстрей струиться по жилам, следовало пробудить в ней чувствительность исострадание.

Вторым номером, после оглушительных аплодисментов, Алешазатянул «Лучинушку». Ничего, что Клара не понимала слов. Что это за песня, вкоторой текст требует перевода? И так ясно: погибает человек без любимой, жизньне мила, и спасти его от гибели в сей роковой миг может лишь взаимность.

На глазах у танцовщицы выступили крупные слезы. Поняла, онапоняла!!!

Всецело захваченный музыкой, певец не видел ничего кромеэтих сияющих, направленных только на него глаз. Он не заметил, как поднялся инаправился к выходу Зоммер, как выкатили инвалида, как аккомпаниатор кивнулЛютикову.

Тот пропустил мимо себя президента биржи со всей его свитой,плавно развернулся на каблуке, двинулся следом.

Задание у Лютикова и Никашидзе было такое: проверить, нельзяли захватить Зоммера поздним вечером, когда он возвращается с ужина к себе навиллу.

У входа почтенного коммерсанта поджидали два авто: роскошный«роллс-ройс» и американский «форд-фаэтон» для охраны.

Завидев патрона, шофер «роллс-ройса» выскочил навстречу.Двое охранников, дежуривших у подъезда, встали справа и слева. Остальные, явнодействуя по инструкции, сопроводили Зоммера и Жубера до машины, после чего селив «форд».