Нам, живущим. Реквием - Роберт Хайнлайн

Боулз потребовал от него доклада.

– Контакт через семьдесят две секунды, шкипер.

Барнс расслабился.

– Вот видите, в чем преимущество посадки варианта «Б», Док, – заметил он бодро. – Никакой спешки – спускаемся, как на лифте.

– Кончай болтать и сажай нас, – ответил Корли напряженным голосом.

– Верно, – согласился Барнс. – Второй пилот, ваш расчет высоты включения двигателя.

Его собственные руки решали ту же задачу.

Боулз ответил:

– Джим, вручную или на автомате?

– Пока не знаю. – Автоматическое торможение было более быстрым, возможно, более точным – но из-за плавной отсечки они могли отскочить от поверхности, как шарик для пинг-понга. Он стабилизировал перекрестье на дисплее своего автопилота и прочитал результат: – Включение на пяти и двух футах. Как понял, Рыжий?

– Принято, – сказал Боулз, потом добавил: – Это меньше чем трехсекундный импульс, Джим. Лучше сделать это автоматически.

– Займись своими делами.

– Виноват.

Прошло почти сорок секунд, они упали до одиннадцати тысяч футов, прежде чем он принял решение:

– Силовая установка, подготовиться к ручной посадке. Второй пилот, подстрахуй меня на пятистах футах.

– Джим, это будет слишком поздно, – запротестовал Боулз.

– Ты прикроешь меня всего на десятую долю секунды – после того как я включу зажигание.

Боулз замолк. Барнс бросил взгляд на экран телевизора: поверхность под ними выглядела ровной и не было никакого заметного дрейфа. Он снова поглядел на свой пульт:

– Поправка: подстрахуй в пять десять.

– Пять десять, принято.

Секунды отщелкивали и падали в прошлое; его палец застыл над кнопкой, когда Боулз закричал:

– Джим, посмотри на экран!

Он посмотрел: «Луна», все еще не погасившая горизонтальный дрейф, теперь висела над длинной трещиной, или риллом[79], – и собиралась сесть прямо в нее.

Барнс ткнул кнопку.

И тут же отпустил: «Луна» кашлянула и замолкла. Рилл, каньон или трещина, оставался в поле зрения, но уже не по центру.

– Второй пилот: новый расчет!

– Что случилось? – спросил Корли.

– Тихо!

– Расчет, – отчеканил Боулз, – запуск в… в три девять ноль.

Пока Боулз докладывал, Барнс отрегулировал верньеры для собственного расчета.

– Принято, – ответил он. – Подстрахуй меня на три семь ноль.

Он бросил взгляд на экран телевизора. Трещина сместилась к краю экрана; поверхность под коралем выглядела достаточно гладкой. Бесспорно, корабль продолжал дрейфовать. Все, что ему оставалось, – это на деяться, что гироскопы удержат их от опрокидывания.

– Приготовьтесь к столкновению!

480… 450… 400…

Он ударил по кнопке.

Страшная тяжесть вдавила его в лежак, он потерял из виду высотомер. Потом он снова поймал его взглядом: 190… 150… 125…

На «пятьдесят» он отдернул палец, отпустив кнопку, и начал молиться.

Отсечка струи прошла, как и раньше, нечетко. Под дробный скрежет его вдавило еще глубже в подушки. Корабль накренился, как падающее дерево, и замер в вертикальном положении.

Барнс заметил, что уже довольно долго лежит, затаив дыхание.

Барнс чувствовал себя ошеломленным, словно только что пробудился от мутного, запутанного сна. Голос Боулза вернул его к реальности:

– Опоры выпущены, шкипер. Отключить гироскопы? Барнс взял себя в руки.

– Сначала проверим наши опоры. Итак, мы на Луне! – Он отчаянно рванул свои ремни.

– Это точно! – ответил Боулз. – Прекрасная посадка, Джим. Мне было страшно.

– Она была ужасна, и ты это знаешь.

– Мы живы? Значит, не бери в голову – мы все-таки сделали это.

Корли прервал их:

– Силовая установка стабильна.

Барнс смутился:

– Ах да, разумеется. Трауб, у тебя все в порядке?

– Я думаю, да, – ответил Мэнни слабым голосом. – Кажется, я потерял сознание.

– Ерунда! – успокоил его Боулз. – Давайте посмотрим, что там.

Четверо сгрудились у левого иллюминатора и принялись разглядывать темно-коричневую равнину, пропеченную необузданным солнцем, стоявшим почти в зените. В нескольких милях отсюда в черное, усыпанное звездами небо выпирали горные пики. Между ними и кораблем виднелась щербина, кратер, поперечником в милю или меньше. Ничто другое не нарушало плоскую пустошь… бесконечное, безжизненное пустынное пространство, обточенное вакуумом и высушенное пеклом.

Трауб нарушил молчание благоговейным шепотом:

– Черт возьми, что за место! Мы здесь надолго, мистер Барнс?

– Не очень, Мэнни. – Он надеялся, что его слова звучат убедительно. – Док, – продолжал он, – давайте проверим расход массы.

– Хорошо, Джим.

Боулз подошел к правому иллюминатору и, едва взглянув через него, позвал:

– Эй! Смотрите сюда!

Они присоединились к нему. Внизу была темная пропасть, в которую они едва не приземлились. Она пролегала совсем рядом с кораблем: одна из опор оказалась на самом краю. Глядя в эту жуткую пропасть, Барнс не испытывал никакого сожаления о расходе реактивной массы, потраченной, чтобы ее избежать.

Боулз поглядел вниз:

– Я повторяю, Джим, прекрасная посадка.

– Слишком близко для того, чтобы чувствовать себя комфортно.

Боулз прижал лицо к кварцевой пластине, пытаясь увидеть хоть что-то по сторонам.

– Я запутался, – пожаловался он. – В какой стороне Земля?

– Земля к востоку, разумеется, – ответил Корли.

– А в какой стороне восток?

– Парень, ты и впрямь запутался. Восток в том иллюминаторе.

– Но это невозможно! Мы только что туда смотрели, но Земли там не было и в помине.

Боулз перебрался к другому иллюминатору:

– Видите?

Корли присоединился к нему.