Нам, живущим. Реквием - Роберт Хайнлайн

Корли кивнул:

– Но я согласен с ним, что нам нужно попытаться связаться с Землей, и мне это нужно даже больше, чем ему.

– Хастингс?

– Да, Джим, если бы у нас было достаточно резервов, мы могли бы взлететь и скорректироваться после радиосвязи. Но у нас их нет. Их вообще едва хватает, чтобы взлететь.

– Я знаю. Я использовал наш билет домой, когда сделал ту дополнительную коррекцию.

– Полно. Что хорошего было в том, чтобы разбиться? Забудь. В общем, мне нужен Хастингс. Нам нужна наилучшая из возможных орбит.

– Черта с два! Отсюда до него не достучаться.

– Может быть, нет. Если помнишь, тут случаются либрации.

Барнс изменился в лице.

– Боже, я идиот! Какова ситуация сейчас? – нетерпеливо спросил он. – Земля смещается вверх или вниз?

Вращение Луны устойчиво, но ее скорость по орбите – нет. При сближении с Землей она движется быстрее. Величина эта незначительна, но она вызывает ежемесячные раскачивания Луны, как будто она чуть-чуть поворачивает голову из стороны в сторону. Из-за этого Земля на лунном небе смещается вверх-вниз примерно на семь градусов.

Корли ответил:

– Она поднимается, я полагаю. Что касается того, насколько она поднимется… Ну, мне придется вычислить положение Земли, а затем проверить парочку звезд.

– Давай займись этим. Тебе нужна помощь?

Прежде чем Корли успел ответить, из динамика раздался голос Боулза:

– Эй, Джим!

Барнс включил передатчик:

– Да, Рыжий?

– Мы дошли до холмов к югу от корабля. Они могут быть достаточно высоки, я хочу обойти их, – может, найдется место, где будет легче подняться.

На безвоздушной Луне связь по радио возможна только в пределах прямой видимости, однако Барнс терпеть не мог отклонять разумные просьбы.

– Хорошо. Но без нужды не рискуйте.

– Слушаюсь, шкипер.

Барнс повернулся к Корли:

– Так или иначе, нам нужно было выгадать еще время.

– Да, – согласился Корли. – Знаешь, Джим, все не так, как я себе представлял. Я не имею в виду саму Луну, – в конце концов, можно было просто подождать, пока здесь не появятся герметичные сооружения и нормальные герметичные скафандры. Нет, я имею в виду то, чем мы вынуждены сейчас заниматься. Я ожидал, что каждая минута будет заполнена исследованиями, сбором образцов и получением новых данных. А вместо этого я ломаю себе голову над тем, как нам банально выбраться отсюда.

– Ну, может быть, у тебя будет на это время попозже? Или даже слишком много времени.

Корли выдавил из себя улыбку:

– Может быть…

Он набросал взаимное расположение Земли и Луны, сверяясь с таблицами. Вскоре он поднял голову:

– Нам повезло. Земля поднимется еще на два с половиной градуса, прежде чем начнет спускаться.

– Этого хватит?

– Посмотрим. Найди мне секстант, Джим.

Барнс нашел прибор, и Корли установил его у восточного иллюминатора. Он измерил высоты трех звезд над вершинами гор. Потом отметил их на схеме и провел линию видимого горизонта. Затем рассчитал положение Земли относительно этих звезд.

– В этом деле легко ошибиться, – пожаловался он. – Лучше проверь меня, Джим.

– Сейчас. Что у тебя получилось?

– Ну, если я нигде не потерял запятую, Земля поднимется на несколько часов где-то в пределах трех дней, начиная с этого момента.

Барнс усмехнулся:

– Мы все-таки попадем на вечеринку с оркестрами и флагами, Док.

– Может быть. Давай-ка для начала еще раз взглянем на баллистику.

Лицо Барнса протрезвело.

Корли работал в течение часа, пытаясь улучшить прикидки Барнса. Наконец он остановился.

– Я не знаю, – раздраженно сказал он. – Быть может, Хастингс сумеет уменьшить цифры еще немного.

– Док, – ответил Барнс, – а если мы выбросим все, что можно? Мне неловко это говорить, но что, если выбросить все оборудование, которое ты привез?

– А что, по-твоему, я делал с этим списком грузов? Теоретически корабль взлетит.

– О! Все так плохо?

– Все так плохо.

Боулз и Трауб вернулись смертельно уставшими и на грани теплового удара. Адмирал был недоволен: он не смог найти способ подняться на холмы.

– Я вернусь завтра, – решительно заявил он. – Я имею в виду, после того как мы поедим и выспимся.

– Забудь об этом, – посоветовал Барнс.

– Что ты имеешь в виду?

– У нас будет прямая видимость – прямо отсюда.

– А? Повтори, что ты сказал!

– Либрация, – сказал Барнс. – Док уже рассчитал ее.

На лице Боулза отразилось восхищенное понимание. Трауб выглядел озадаченным. Барнс объяснил ему, в чем дело.

– Как видите, – продолжал Барнс, – в течение семидесяти часов у нас появится возможность отправить сообщение.

Боулз встал, он явно забыл об усталости.

– Вот и все, что нужно! – Он восторженно ударял себя кулаком в ладонь.

– Притормози, Рыжий, – посоветовал Барнс, – наши шансы улететь отсюда выглядят хуже, чем когда-либо.

– Ну и что? – Боулз пожал плечами. – Это уже не важно.

– Ох, ради бога! Перестань строить из себя Натана Хейла[81]. Имей совесть, подумай о Мэнни и его четверых детях.

Боулз начал возражать, запнулся, а затем с достоинством продолжил:

– Джим, я никого не хотел задеть. Я просто сказал то, что думаю. Совершенно не важно, вернемся ли мы, если наше сообщение будет получено. Наши ошибки облегчат путь для следующей экспедиции. Через год у Соединенных Штатов будет много кораблей, они будут куда лучше нашего, и они высадятся на Луну. И тогда ни одна страна в мире не будет столь безрассудна, чтобы напасть на нас. Вот это важно, а мы – нет!

Он продолжал:

– Все люди смертны, но жизнь не стоит на месте. Ты говорил о детях Мэнни. У тебя нет детей, равно как и у Корли. А у Мэнни есть – и поэтому он понимает то, что я хочу сказать, лучше, чем вы оба… – Он повернулся к Траубу. – Так, Мэнни?

Трауб взглянул на него, затем опустил глаза.

– Рыжий прав, мистер Барнс, – сказал он тихим голосом, – хотя я, конечно, хотел бы вернуться домой.