Нам, живущим. Реквием - Роберт Хайнлайн

– Прошу прощения, Мэнни. Может, тебе еще таблетку от морской болезни? – добавил он.

– Возможно.

– Я принесу одну. – Боулз так и сделал, а затем быстро вернулся с прозрачным пакетом, наполненным молоком, – или, если быть точным, с гибкой пластиковой бутылочкой для детского питания в комплекте с соской. – Сладкое молоко, Мэнни. Может быть, оно успокоит твой желудок.

Трауб посмотрел на него с любопытством.

– В комплекте с этим должны идти подгузники и погремушка, – заявил он. – Спасибо, э-э-э… Рыжий.

– Не за что, Мэнни. Если оно задержится, я приготовлю тебе бутерброд.

Он сделал оборот в воздухе и вернулся к остальным.

«Луна» стремительно летела, Земля становилась все дальше, радиосигналы слабели – но от Хастингса все еще не было ни слова. Корли проводил время, долго и нудно пытаясь предугадать ответ, который он ожидал от Хастингса, используя те инструменты, что были у него в наличии. Трауб дежурил на радио. Барнс и Боулз много времени проводили, глядя в иллюминаторы: назад – на уменьшающуюся Землю, расчерченную облаками, вперед – на растущую Луну и сверкающие неподвижные звезды. Они болтали – до тех пор, пока Боулз не заснул на полуслове. Тихо посапывая, он поплыл по воздуху, как отвязавшийся аэростат.

Барнс осторожно подтолкнул его к кушетке и небрежно привязал, чтобы он не загромождал и без того тесную кабину. Он с тоской посмотрел на свою собственную кровать, но затем повернулся к Траубу.

– Ты тоже проваливай, Мэнни, – приказал он. – Я тебя подменю, а ты слегка вздремнешь.

– Я? О, все в порядке, шкипер. Вы сами немного поспите, я с этим пока повременю.

– Тебя точно не нужно подменить? – спросил Барнс с сомнением.

– Ни капельки. Я чувствую… – Он оборвал себя на полуслове. – Минуточку, – сказал он и повернулся к своему пульту. Он был в наушниках, предпочитая их динамикам. Он пристроил наушники на место и решительно произнес: – Говорите, Земля.

Некоторое время спустя Трауб повернулся к Барнсу:

– «Чикаго трибьюн». Они хотят от вас эксклюзивный рассказ.

– Нет, я иду спать.

Трауб передал ответ Барнса, потом снова повернулся:

– А как насчет адмирала или доктора Корли?

– Второй пилот спит, а доктора Корли лучше не беспокоить.

– Мистер Барнс… – Трауб замялся. – Вы не будете возражать, если с ними поговорю я?

– Конечно нет. – Барнс усмехнулся. – Только не заливай слишком много.

Закрывая глаза, Барнс слышал, как Трауб торгуется со своим невидимым собеседником. Он спросил себя, сможет ли Трауб когда-нибудь потратить свой гонорар? Что вообще делает человек, подобный Траубу, здесь, на корабле, который несется, как угорелый, в никуда?

И если уж на то пошло, почему он, Джим Барнс, оказался здесь?

После интервью Трауб продолжил дежурство на радио. Сигналы все слабели и в конце концов потонули в помехах. В помещении было тихо, только мягко журчал регенератор атмосферы.

После долгого перерыва радио внезапно пробудилось к жизни – Эн-эй-эй, Вашингтон[76]. Вскоре Трауб выяснил, что станция сумела навести свой рефлектор прямо на них.

– Вы сможете принять кодированное сообщение? – последовал вопрос.

Он заверил их, что справится.

– Депеша для контр-адмирала Боулза, – простучала ему в ответ Эн-эй-эй. – Ноль ноль ноль один. Далее кодовые группы: любовь, дядя, король, легкий, роджер – мальчик, способный, собака, вещь, питер… – Кодовые группы шли одна за другой.

– Доктор Корли!

Корли недоуменно завертел головой, как будто проснулся в незнакомом месте:

– А? Да, Мэнни? Я занят.

– Доктор Хастингс вызывает.

– О, отлично, – поблагодарил Корли. – А теперь исчезни отсюда и дай мне поговорить с ним.

Они поменялись местами, с трудом преодолевая надоевшую невесомость. Трауб почувствовал прикосновение к своей руке.

– Кто это, Мэнни?

Он оглянулся. Барнс и Боулз проснулись и освободились от привязей.

– Привет, шкипер. Это доктор Хастингс.

– Отлично!

– Да, адмирал, тут кое-что для вас. – Трауб вытащил из кармана депешу с кодами.

Боулз уставился на нее.

– Что это, послание от букмекера? – спросил Барнс.

Боулз не ответил. Он оттолкнулся и уплыл к передней переборке, так далеко от остальных, как только было возможно. Затем он вынул из внутреннего кармана тоненькую книжечку и начал с ее помощью изучать сообщение. Барнс был удивлен, но ничего не сказал.

Отчет Хастингса был короток и неутешителен. Они выходили на орбиту Луны там, где и планировали, но на пятьдесят с лишним часов раньше – и промахивались мимо Луны более чем на девяносто тысяч миль!

Барнс присвистнул:

– Барнс Крутой Пилот, так меня прозвали.

– Это не шутки, – заметил Корли.

– Я не смеялся, Док, – ответил Барнс, – но и плакать нечего. Ситуация и без того трагическая.

– Эй! – перебил его Трауб. – Что вы имеете в виду?

– Он имеет в виду, – сказал Боулз прямо, – что мы улетаем и не сможем вернуться.

– Улетаем? В смысле в открытый космос? К звездам?

– Именно так.

– Не совсем так, – прервал Корли. – Я прикидываю, что дальше орбиты Марса мы не улетим.

Трауб вздохнул:

– Так что теперь на Марс? Это ведь не так плохо, верно? Говорят, на Марсе люди живут. Все эти каналы и прочее. Мы там сможем заправиться водой и вернуться.

– Не обманывай себя, Мэнни, – сказал Боулз. – Лучше порадуйся, что ты холостяк.

– Холостяк? Кто сказал, что я холостяк?

– Разве нет?

– Я? Я очень домашний парень. Четверо детей… и женат четырнадцать лет.

Корли был поражен:

– Мэнни, я не знал.

– И что бы это изменило? У меня и страховка есть, с дополнением о ракетных испытаниях. Я понимал, что не на пикник отправляюсь.

– Мэнни, – сказал Барнс, – если бы я знал, то не попросил бы тебя лететь. Мне очень жаль. – Он повернулся к Корли. – Когда у нас кончатся вода и воздух?