Талисман - Питер Страуб

Вскоре Ричард начал зевать, и им вновь овладел сон. Само посебе это было уже достаточно плохо; но потом в его глазах появились слезы, иэто было еще хуже.

— Я не могу отдать его, — стонал во сне Ричард голосомпятилетнего ребенка, отчего Джек весь похолодел. — Я не могу отдать его; я хочук папе; пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, где мой папа!.. Он пошел в туалет,но теперь его там нет; я хочу к папе, он скажет мне, что делать…

Что-то скреблось в окно. Джек вскрикнул от неожиданности.

Внезапно окно разлетелось вдребезги, и сотни мелких осколковпосыпались на пол.

— Отдай нам твоего пассажира, Слоут!

— Не могу! — стонал Ричард, укрытый с головой одеялом.

— Отдай его нам! — прозвучал подвывающий насмешливый голос.Вокруг дома бесновались собаки.

— Нет, — шептал в бреду Ричард, — где мой папа? Я хочу,чтобы он вышел из туалета. Пожалуйста! Пожалуйста! ПОЖАЛУЙСТА!.. — Джек, стояна коленях, изо всех сил потряс Ричарда за плечо.

— Это только сон, очнись, очнись!

— Очнись-очнись-очнись! — запел снаружи хор. Так могли быпеть существа, описанные Уэллсом в «Острове доктора Моро».

— Про-снись, про-снись, про-снись! — вторил другой хор.

Выли собаки.

В окно летели камни, осколков на полу становилось всебольше.

— ПАПА В ТУАЛЕТЕ! — вскричал Ричард. — ПАПА, ВЫХОДИ,ПОЖАЛУЙСТА, ВЫХОДИ, Я БОЮСЬ!

Он плакал и во сне хватал воздух руками.

В окно влетел камень, способный разбить даже комод.

— ПАПА-А-А-А-А-А!.. — тоненьким голоском закричал Ричард.

И тут Джек ударил его!

Ричард сразу же открыл глаза. Он удивленно, как бы неузнавая, уставился на Джека, затем перевел дыхание.

— Бред, — сказал он. — Это все из-за лихорадки. Ужасно, я непомню, что произошло, — добавил он торопливо, стараясь опередить возможныевопросы Джека.

— Ричард, нам нужно уходить из этой комнаты!

— Уходить из… Зачем? — Ричард посмотрел на Джека, как насумасшедшего. — Я не могу это сделать, Джек. Меня терзает лихорадка… у менявысокая температура… Я не могу…

— Но они бросают камни, Ричард!

— Галлюцинации не могут бросать камни, Джек, — Ричард какбудто объяснял простые истины.

В окно влетел очередной булыжник.

— Высади своего пассажира, Слоут!

— Пойдем, Ричард, — Джек помог другу встать на ноги и повелего к двери. Ему было безумно жаль Ричарда — хотя, конечно же, не так, какВолка.

— Нет… болен… лихорадка… я не могу…

В окно летели камни.

Ричард вздрогнул и повис на плече у Джека.

Загрохотал дикий хохот. Собаки выли и дрались между собой.

Джек увидел, что бледное лицо Ричарда стало еще бледнее, ивстревожился. Но он был недостаточно быстр, чтобы воспрепятствовать Ричардувойти в комнату Рауля Гарднера.

Ричард распахнул дверь комнаты соседа, и Джек, несдержавшись, воскликнул:

— Смотри, что это?

В комнате все было перевернуто вверх дном. Стулья валялисьпо углам; на портрете Элдера Тейера были выколоты глаза, а голову его венчали рожки.На полу блестел разбитый стакан.

На лице Ричарда застыл ужас. Он не мог понять, как можнобыло допустить такое в школе Тейера, которая, как он считал, всегда славиласьсвоей благопристойностью. Если подобное могло случиться…

— Кто это сделал? — сердито спросил он, и сам себе ответил:— Наверное, эти мерзавцы.

— Возможно, — ответил Джек. — Давай пойдем и посмотрим, чтотворится наверху.

— Зачем?

— Ну… может быть, мы найдем еще что-нибудь. — Джек говорилпросто, чтобы что-нибудь говорить. — Возможно, там остался еще кто-нибудьнормальный, вроде нас.

Взгляд Ричарда, обращенный на Джека, кричал: «На самом делея не хочу ни на что смотреть, но сейчас мои желания, похоже, не имеют никакогозначения». Вслух же он сказал:

— Я не уверен, что смогу подняться по ступенькам. Меня всеготрясет.

— Нужно попытаться, — и Джек повел его к лестнице.

Дойдя до второго этажа, они услыхали странный шум,разорвавший царившую в Нельсон-Хаузе тишину.

Выли и лаяли собаки — не одна, не десять, а сотни. Зазвонилколокол в церкви. Это сочетание звуков было непереносимо. Джек выглянул в окно.Одна из собак атаковала дерево. Две другие лаяли на памятник Тейера и пыталисьоткусить бронзовую руку.

Джека всего передернуло.

— Пошли, Ричард!

И Ричард без возражений последовал за ним.

Второй этаж встретил их перевернутой мебелью, распахнутымиокнами, разбросанными пластинками и одеждой.

На третьем этаже было тепло и сыро; стоял густой туман.Когда они подошли к двери с табличкой «Душевая», стало жарко, как в сауне.Туман сгустился.

— Стой здесь и жди меня, — сказал Джек.

Ричард кивнул. Стекла его очков запотели, но он не пыталсяпротирать их. Джек толкнул дверь и вошел. Его одежда сразу же промокла подпотоками горячей воды. Помещение было залито водой; все двадцать кранов былиотвернуты, и все они были направлены на центр комнаты. Вода стекала вканализацию через отверстие в полу, но очень медленно.

Джек разулся и принялся поочередно закручивать краны. Унего, конечно, не было причин делать это, и он ругал себя за дурацкую потерювремени — но он тоже, как и Ричард, любил порядок.

Покончив с кранами, Джек вышел в коридор и не обнаружил тамРичарда.

— Ричард! — В груди у него что-то сжалось. — Ричард!

В воздухе висел тяжелый туман. Тишина. Влажная, липкаятишина.

— Ричард, где ты, черт тебя побери?

— Я здесь, — рука Ричарда опустилась ему на плечо, и Джеквздрогнул от неожиданности.

Они сидели в комнате на третьем этаже, в комнате мальчика поимени Альберт Хамберт. Ричард успел поведать Джеку, что хозяин этой комнаты —самый толстый мальчик в школе, и его прозвали Альберт-Окорок. В это былонесложно поверить: в комнате скопилось великое множество всякой еды. Банки седой перемежались коробками с мультфильмами, на которых было написано: «Любящаямамочка поздравляет сыночка с днем рождения».