Весь мир театр - Борис Акунин

Комната в чайном доме, отведенная жонглеру. Бумажныеперегородки. Пол, покрытый соломенными циновками. Никаких украшений, никакоймебели – только низкий столик, на котором разложены необходимые для трюковпредметы. В углу на скамейке стоит деревянная бадья с водой для умывания.Неслышимый сидит на полу, низко опустив голову и сложив у лба крест-накрестзамотанные тряпками руки. Он неподвижен.

Сказитель.

Один сидит убийца в убогой конуре.

В душе его бушует отчаянья пожар.

Себя он проклинает за глупый свой порыв.

Все дело загубил он, когда девчонку спас.

Покрыты волдырями ладони у него,

Обожжены все пальцы, беспомощны они.

Кого убьешь руками, в которых проку нет?

Такой позор синоби лишь смертью искупит…

Бьет в барабан.

Неслышимый вскакивает, исполняет пантомиму отчаяния:беспорядочно мечется по комнате, пытаясь найти способ лишить себя жизни. Хочетдостать что-то из мешка, но руки не слушаются. Берет со столика веревку, но неможет сделать петли. Наконец, валится ничком и молча, беззвучно катается пополу, бьется головой о циновки.

Сказитель (продолжает):

Но как лишиться жизни, когда калека ты?

Кинжала не достанешь, не заплетешь петли.

Нет участи ужасней, отчаянья черней,

Чем если неспособен ты даже смерть принять.

Неслышимый приподнимается, на коленях ползет к бадье. Емупришла в голову мысль: утопиться! Он опускает голову в воду и остается в этойпозе.

Сказитель (продолжает):

Находит ниндзя выход. Честь будет спасена!

Вода в бадье – всего лишь в три суна глубиной,

Но волею железной синоби наделен.

Не кровью, так водою он смоет свой позор!

Сама судьба, как будто Идзуми пожалев,

Казалось бы, отводит уж занесенный меч.

Но кармы столь причудлив непознанный узор!

И часто себя сами мы губим невзначай…

Бьет в барабан.

Голос Идзуми (доносится из-за перегородки). Позвольте мневойти к вам! Вы слышите меня? Я вас пришла проведать! Могу ли я войти?

Тело Неслышимого начинает сотрясаться в судороге, но он неменяет позы. Сёдзи раздвигаются. Там на коленях сидит Идзуми.

Сказитель.

Узрев картину эту, подумала она: «Бедняжка!

И умыться не может он без рук!

Не может снять он маски и вынужден вот так,

Лицо свое больное водой сквозь ткань мочить!»

Идзуми, поднявшись, быстро приближается к Неслышимому,трогает его за плечо. От неожиданности он рывком распрямляется. Маска всявымокла, прилипла к лицу.

Идзуми. Позвольте снять с вас маску и вымыть вам лицо.Клянусь, смотреть не буду, коль это тяжко вам.

Он яростно мотает головой и отодвигается.

Ну хорошо, не стану. Я не за тем пришла… Я так вамблагодарна, что вы спасли Сэн-тян! (Низко кланяется ему.) В саду я онемела отужаса совсем и не могла ни слова тогда произнести.

Он неподвижно смотрит на нее. Глаза горят неистовым блеском.

Вы, верно, огорчились, что из-за ваших рук не сможете вспектакле участие принять? Но от ожогов средство есть верное одно. Мой батюшкабыл лекарь. Достался от него мне снадобий и мазей целебных сундучок. Там естьбальзам чудесный. Способен он за час зарубцевать ожоги и кожу подлечить.День-два, и к вам вернется вся ловкость ваших рук. Прошу вас только тотчаспоследовать за мной.

Она идет к выходу, оглядываясь на Неслышимого. Он смотрит нанее, но не двигается с места.

Сказитель.

Он верит и не верит. О, чудо из чудес!

Причудливая шутка негодницы Судьбы:

Сам полетел на свечку невинный мотылек.

Сама спасает жертва убийцу своего.

Идзуми застывает на пороге, протянув к Неслышимому руку. Онначинает приподниматься и тоже замирает.

Комната Идзуми. Сёдзи широко раздвинуты. Неслышимый сидит нациновке, его руки замотаны белоснежными бинтами. Рядом – Сэн-тян. На столикеугощение.

Сэн-тян сует Неслышимому в прорезь для рта палочки с рисовымколобком.

Сэн-тян. Какой вы непослушный! Велела госпожа ухаживать завами и всё вам подавать. Пока бальзам врачует вам руки, я должна быть вашимируками. А ну, откройте рот!

Затемнение. Занавес. Поворот сцены.

Неслышимый отворачивается.

Сэн-тян. Вы кушать не хотите? Тогда я съем сама.

Съедает колобок, продолжает с набитым ртом:

Давайте я вам плечи и шею разомну. Я госпоже Идзуми такделаю массаж.

Вскакивает, садится у него за спиной, начинает делатьмассаж. Он пытается отодвинуться, но она не отстает.

Для вас я – что хотите! Вы только дайте знать! Раз жизнь моюспасли вы, я ваша навсегда. И если не поможет бальзам вас исцелить, я заменювам руки, я не покину вас! Останетесь у нас вы на иждивеньи жить. Прислуживатья буду и госпоже, и вам. Куда же вы пойдете – без рук, без языка? А здесь я васраздену, одену, накормлю.

Неслышимый содрогается от подобной перспективы.

Добрее нет на свете моей Идзуми-сан, а вас нет благородней.Чего же мне еще? Какое будет счастье обоим вам служить!.. Но я вас утомила?Хотите вы прилечь?

На энгаву выходит Идзуми. Она в нарядном кимоно, в руке унее веер.

Идзуми. Я вам не помешаю? Пусть действует бальзам, а я покапродолжу готовить танец свой.

Сэн-тян садится к сямисену. Медленно и старательно, иногдасбиваясь, аккомпанирует. Идзуми исполняет танец. Неслышимый не отрываясьсмотрит на нее.

Сказитель.

Следит за дивным танцем беспомощный злодей,

Любуясь поневоле движений красотой.

Что общего у танца Идзуми с ремеслом,

Которому синоби жизнь посвятил свою?

Казалось бы, немного. И все же сходство есть.