Большой облом - Владимир Хачатуров

Лидия Петровна уселась на галантно пододвинутый бедуином стул, откинула чадру и с интересом оглядела помещение. Ресторан «Ноктюрн» представлял собой нечто вроде живительного оазиса посреди знойной аравийской пустыни. Три высокие пальмы в хрустальных кадках, изумрудный дерн лужайки и серебристый ручеек, журчливо несущий свои подсиненные воды по пластиковому желобу, радовали глаз своим поэтическим великолепием. Время от времени из густых зарослей верблюжьей колючки доносился голодный рык льва, а с противоположной стороны, из-за панорамы бархана, – размеренный звон колокольчиков каравана и пронзительные трели муэдзина, сзывающего правоверных на молитву. Словом, полная иллюзия Востока из арабских сказок. Декорации текущей недели…

Лидия Петровна была очарована и раздосадована разом. Подумать только: если бы не Анна Сергеевна… не Анечка, ей бы и в голову не пришло заглянуть сюда – слишком дорого, ярко, необычно. Все, что она время от времени позволяла себе, так это сходить с мужем раз в неделю в шашлычную «У Гиви». И пусть там кормили вкусно, сытно и недорого, но внешнего лоску, конечно, не хватало, ощущения праздника не возникало…

Лидия Петровна бросила взгляд в окно, смотревшее на Морской Бульвар. По широким тротуарам с величавой неспешностью текла толпа покупателей исполнить свое главное назначение в жизни: зайти, увидеть, приобрести… Перевела взгляд на свои маленькие перламутровые часики – подарок Анны Сергеевны, – и улыбнулась, вспомнив об этом, и принахмурилась, осознав, что обеденный перерыв приближается к концу, а она даже еще не приступила к обе… то есть к ленчу. Пора, давно пора отвыкнуть от совковых замашек, – приличные люди обедают не раньше семи вечера.

Бедуин подал ей роскошно оформленное меню. На четырех языках. Господи! – округлились глаза Лидии Петровны – это в долларах, фунтах или кувейтских динарах? А что, если Анечка не придет? Мало ли, на работе задержится или еще что-нибудь помещает… На висках выступили блестки холодного пота. В голове замелькали колонки цифр. Лидия Петровна лихорадочно пыталась сообразить, сколько денег осталось у нее на кредитной карточке, после всех этих сумасшедших трат на дорогие наряды, парфюмерию, массаж, салоны красоты. Как назло именно сегодня она поручила мужу оплатить коммунальные услуги по их общесемейной карте, а заодно выяснить, откуда взялся этот умопомрачительный счет за телефонные переговоры с каким-то Сиднеем.

Две молодые американки за соседним столиком заказали, к удивлению Лидии Петровны, «Манхэттен». Лидия Петровна вновь уставилась в меню, в котором ничего крепче розовой воды, фруктовых соков, шербета и, естественно, кофе, не обнаружила. Сегрегация или дискриминация? – подумалось Лидии Петровне. Оказалось ни то, ни другое. Всего-то на всего следовало сменить чадру туземки на соломенную шляпку европейской колонизаторши. За дополнительную плату, разумеется. Лидия Петровна, получив вместе с соломенной шляпкой карту вин, остановила свой выбор на «Кровавой Мэри».

Получив коктейли и отпив по глотку, американки весело защебетали о чем-то, то и дело озаряя друг дружку ослепительными пятидюймовыми улыбками. Лидия Петровна после минутного колебания решилась осторожно погрузиться в размеренную стихию гнусавой американской речи.

– Я каждый день молюсь о чуде, пусть маленьком, но, тем не менее, очевидном и приятном. Однако Господь что-то медлит с одолжением. Как ты думаешь, куда он клонит? Может, я неправильно молюсь? Но я пользуюсь «Плимутским сборником»! Странно…

– Я полагаю, он испытывает тебя. Твою веру, твою волю, твое терпение…

– Ах, я так на него надеюсь!..

Бедуин поставил перед Лидией Петровной ее коктейль. Лидия Петровна пригубила и счастливо улыбнулась: нет, недаром она мучилась на этих курсах американского разговорного! Теперь она почти все понимает. Если еще и над произношением поработать… И поработает, непременно поработает, – когда они с Анечкой посетят Сан-Франциско. Сказывают, осень там ужас как прелестна. Ах, скорее бы осень… И тут она увидела Анну Сергеевну – без туземной чадры, без колониальной шляпки, – и подобострастно склоненного, раком пятящегося, рассыпающегося в отборных любезностях метрдотеля, облаченного в роскошный костюм арабского шейха.

– О май Лорд, какая женщина! – ахнули рядом американки. Лидия Петровна ревниво покосилась в их сторону. В людях она разбиралась плохо, – никогда не могла толком отличить масленой улыбки от скабрезной, вечно их путала и часто попадала впросак. Умудрилась дожить до бальзаковских лет с душой, сердцем и прочими жизненно важными органами не тронутыми жареным петухом истинной страсти. А все потому, что с мужем не повезло. Мало того, что этот сухарь презирал женщин за доступность, а мужчин – за падкость на таковых, так он еще и храпел во сне совсем неромантично, а как-то даже оскорбительно, словно издевался над ночью как порою любви, словно и во сне беспрестанно повторял свою дурацкую избитую шутку: «все под контролем, секс – дело техники, привет доктору Фрейду». Тем разительнее оказался контраст, когда ошеломленная Лидия Петровна очутилась в объятиях Анны Сергеевны, пообещавшей жарким ртом пробудить ее истинную сущность. И сдержавшую свое обещание. Впервые Лидию Петровну не трахали, но любили – нежно и восторженно. Впервые она была озабочена не скорейшим удовлетворением своей распалившейся сдуру похоти, но доставлением удовольствия партнеру, стонам которого, то бишь которой, радовалась не меньше, чем собственным пронзительным обморокам, сладострастным судорогам и ликующим рыданиям. Впервые любовь, как наука страсти нежной, наполнилась для Лидии Петровны конкретным упоительным содержанием…

Между тем Анна Сергеевна, отделавшись, наконец, от назойливой услужливости метрдотеля, устремилась навстречу Лидии Петровне, – вся такая цветущая, роскошная, триумфальная, затмевающая своей красотою самых свежих, самых розовых эвдемионов.

– Привет, Лидочка! Извини за опоздание, но…

Лидия Петровна привстала и Анна Сергеевна, прервав на полуслове свои оправдания, прильнула к устам подруги. Поцелуй был нежен, изыскан и мало слюняв. Лидия Петровна замерла, задохнулась, отпрянула, села и, зардевшись как маков цвет, потупилась в лучших отечественных традициях – с набежавшей на краешек ресниц трепетной слезинкой.

– О, Анна! – подскочил к их столику смазливый брюнет в шароварах, в плаще, но без чалмы. – Должен тебе сказать, что ты прекрасно выглядишь!

– Ну, раз должен, говори, – покладисто усмехнулась Анна.

– Но я… я вроде бы уже сказал, – опешил приторный красавчик.

– Да? Надо же, а я и не заметила. Извини…

Лидия Петровна рассмеялась с оттенком нервности. Анна Сергеевна успокоительно похлопала ее по руке, дополнив этот чисто дружеский жест нежным касанием прохладной ножки.

– Ты заказала что-нибудь поесть, любимая?

– Нет, только коктейль…

– Можно я допью? – И Анна Сергеевна, не дожидаясь официального согласия, жадно припала к высокому бокалу с остатками «Кровавой Мэри» как раз в том месте, где запечатлелись следы напомаженных губ Лидии Петровны. От такого изысканного любовного жеста Лидия Петровна почувствовала томление во всех интимных местах одновременно. Кровь отлила у нее от лица, в груди обнаружился восторженный холодок, в затуманенных негой глазах душа просияла…