История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

собирал голоса и подходил к ней за ее решением, она сказала ему: «Я желаю, чтоб дело это было отложено до другого времени». Так-то нередко случается, что недостаточно быть просвещенным, иметь лучшие намерения и даже власть исполнять их». — Таким образом, несмотря на единогласное мнение Сената о полезности допущения евреев в Россию и на свое личное либеральное настроение, Екатерина II оставила еврейский вопрос в прежнем положении, не желая восстановить против себя реакционную часть общества. И в том же году (4 декабря 1762) императрица, в манифесте о дозволении всяким иностранцам приезжать и селиться в России, прибавляет роковую формулу: «кроме жидов».

Спустя два года Екатерине II было подано прошение от малороссийского шляхетства и старшин, вместе с гетманом, о восстановлении автономных «старинных прав» Малороссии, грубо попранных русским правительством. Из 20 пунктов прошения один касается евреев. Представители малорусского народа заявляют, что запрещение польским евреям даже временно приезжать в этот край вредно отражается на интересах торговли, ибо евреи, «яко пограничного государства люди, наибольшее в малороссийских торгах имели участие». Прошение оканчивается словами: «Чтоб жительство (постоянное) в Малой России помянутые жиды имели, мы о том вашего императорского величества утруждать не смеем, а единственное, для распространения малороссийской коммерции, о свободном их для торговых промыслах в Малую Россию въезде всеподданнейше просим». Просьба не была удовлетворена, ибо сама Екатерина II «не смела» отменить безобразную резолюцию Елизаветы Петровны против «врагов Христовых». По той же причине осталось неудовлетворенным и ходатайство магистрата города Риги перед Сенатом о дозволении евреям временных приездов из Польши в Ригу; не помогло и указание на то, что елизаветинский указ от 1743 года имел печальные последствия для города: торговля из года в год падает и уходит в другие порты — Либаву, Мемель, Кенигсберг (1764). Одно только могла сделать Екатерина по таким ходатайствам: в своей переписке с высшими представителями местной администрации она предлагала им не относиться слишком строго к приездам евреев в Ригу. Такую же тактику она, вероятно, допускала и в других запретных областях. Это давало возможность евреям, уже привыкшим к обходу репрессивных законов, не только приезжать по делам в Ригу и в Малороссию, но и приобретать там оседлость, тем более что влиятельные круги населения были заинтересованы в их экономических услугах.

Официальная антиеврейская политика постепенно смягчалась. В 1769 г., во время войны с Турцией, императрица разрешила поселить взятых в плен валахов, греков и армян в завоеванном Новороссийском крае и в Малороссии, «принимая их с лаской, а не яко пленных»; евреям же дозволялось селиться на постоянное жительство только в Новороссии. Однако, при близости последней к Малороссии и при снисходительности администрации, зарубежные евреи могли проникнуть и в малороссийские области и образовать ту живую связь между двумя частями Южной России, которая была столь необходима в ту эпоху аннексий, расширивших территорию Российской империи.

При таких обстоятельствах совершилось событие, знаменательное и в истории евреев и в истории России: Россия начала получать наследие распадавшейся Польши. В 1772 г. произошел первый раздел Польши, который сразу ввел в число русских подданных огромную массу евреев Белоруссии. К России присоединился новый, примыкавший к ее центральным владениям, край; но вместе с новой территорией и ее пестрым населением она получила около ста тысяч подданных, которых раньше беспощадно гнали «за рубеж». Что было делать с полученным от Польши «роковым даром»? Примитивная политика какой-нибудь Елизаветы, вероятно, продиктовала бы правительству еще одну варварскую меру, вроде поголовного изгнания всех евреев из вновь присоединенного края; но государственный ум Екатерины II не мог в те либеральные годы допустить такое варварство; да оно было бы несовместимо с теми обещаниями, которые русское правительство должно было дать разноплеменному населению Белоруссии в момент ее присоединения. В изданном по этому поводу «плакате», или воззвании, к жителям Белоруссии первый генерал-губернатор края граф Чернышев торжественно уверял их «священным именем и словом императрицы», что их свобода веры, личные, имущественные и сословные права останутся неприкосновенными. Особая оговорка была сделана в этом акте относительно евреев: «Еврейские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имущества своих пользуются; ибо человеколюбие ее императорского величества не позволяет их одних исключить из общей всем милости и будущего благосостояния под благословенной ее державой, доколе они с своей стороны с надлежащим повиновением, яко верноподданные, жить и в настоящих торгах и промыслах, по званиям своим, обращаться будут». Таким образом, гарантия неприкосновенности прежних прав была дана, и дальнейшая политика должна была этим руководствоваться.

Присоединенная территория была разделена на две губернии: Могилевскую и Полоцкую (позднее Витебская). В обеих жило до ста тысяч евреев, разбросанных в городах и селах[38]. В видах правильного взимания податей, администрация с самого начала распорядилась «приписать всех евреев к кагалам и учреждать таковые по рассмотрению губернаторов и по надобности» (указ 1772 г.). В то время совершались крупные реформы в областном и сословном устройстве русского государства («Учреждение о губерниях» и «Городовое Положение» 1775 — 1785 г.), и правительству предстояло решить вопрос: подчинить ли и евреев общим законоположениям о сословиях, к которым они принадлежат, или же, в виду особенностей их быта и унаследованной от Польши кагальной автономии, оставить их в виде отдельного «еврейского сословия» с особым самоуправлением? Задача была трудная, и законодательство в первое время колебалось между этими двумя способами ее разрешения.

Сначала практиковалась прежняя польская система. Указом 1776 г. было узаконено существование кагала, преимущественно как фискального учреждения, удобного для русской администрации. По представлению генерал-губернатора Чернышева, евреи в Белоруссии были выделены в особую податную и сословную единицу. Их особо заносили в поголовную перепись в городах, местечках, селах и деревнях, где производилась ревизия. Приказано было, «дабы сбор с них в казну вернее вступать мог, учредить кагалы, в которые всех их и расписать, так чтобы каждый из жидов, когда он куда для промыслов своих ехать, или где жить и поселиться захочет, или что-либо арендовать будет, от кагала получал паспорта; поголовные же деньги платить должен кагал и вносить оные в провинциальную канцелярию». В то же время кагалу присваивались и судебные функции. Для разбора дел между евреями учреждались суды при уездных и губернских кагалах (последние в роли апелляционных инстанций), с определенным числом выборных судей в каждом. Только споры между евреями и христианами подлежали разбору в общих магистратских судах.

Через несколько лет правительство поколебалось в своем решении поддерживать прежнюю социальную обособленность евреев. С 1778 года