Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

Белория вдруг взял собеседника за локоть, продолжая смотреть ему в глаза:

– Это кризис королевской власти, Зной. Кризис, который мы не должны допустить.

– Что мы можем сделать?

– Собрать Совет. Проголосовать за то, что принцесса должна выйти из башни. Поддержать этих Свидетелей. Согласиться с заявлением Совалии.

Канари потер лоб, смахнул светлую челку.

– Я не вижу, как это поможет успокоить мятежников, – покачал головой мужчина.

Белория на мгновение сжал челюсть, а затем улыбнулся.

– Понимаю. Что ж, не хочу на тебя давить. Но мы еще вернемся к этому разговору.

Вскоре Канари заявил, что должен ехать домой. Тоберона тоже уже ждала яхта, на которой он планировал вернуться в Клоустен. Они прощались у небольшого пирса за пляжем.

Омарейл старалась не смотреть на Даррита, хотя так хотелось обменяться хотя бы парой слов! Он тоже, как она заметила, намеренно глядел то на море, то на небо, но только не на нее. Компания рассыпалась, все пошли в разные стороны.

Май и Смоль опоздали на полчаса. Пилигрим остался ждать их у цветочной арки, а Белория и Омарейл сели в повозку, где успели обсудить разговор с Канари.

– Я почувствовал очень сильное сопротивление, – сообщил принцессе мужчина.

Они сидели друг напротив друга, одинаково мрачно глядя в окно.

– Я понимаю, – кивнула она. – Вы можете убедить его согласиться сейчас, но, если у него есть веские основания не соглашаться, ваши чары испарятся и он снова будет против.

– Именно так. Поэтому при следующей встрече я попытаюсь выяснить, в чем причина такого нежелания проводить голосование за ваше освобождение.

Омарейл чуть нахмурилась и окинула взглядом Белорию. Обычный человек, не всемогущий. Почему она опасалась сказать ему лишнее слово? Нет, это был не страх перед ним, а боязнь совершить ошибку. Что, если он окажется предателем, просто использующим наивную дурочку?

Но с чего бы ему так поступать? Он верно сказал: их цель сейчас была едина. Зачем ему лгать?

Набравшись решимости, Омарейл вздохнула и сказала:

– Я знаю, в чем причина.

Белория медленно перевел на нее взгляд.

– Не томите, Ваше Высочество, – она услышала язвительные нотки в его голосе.

Нехотя принцесса поведала о разговоре с Талией и ее подругами.

– Так-так-так, – мужчина откинулся на спинку сиденья. – У простака Зноя Канари планы еще амбициознее, чем у меня…

– Ну, не знаю… – Омарейл почти сказала, что у Патера Остраита было, вероятно, больше шансов достичь цели, но вовремя себя остановила.

Не стоило демонстрировать Белории свои пессимистичные настроения.

– Как бы там ни было, – продолжила девушка, – Канари рассчитывает в ближайшее время отсоединиться от Ордора и… я не знаю, стать Королем Остраита? Основать собственное государство? Я думаю, именно поэтому он не хочет ввязываться ни в какие авантюры.

Белория кивнул:

– Я чувствовал, что у него есть какая-то тайна.

Омарейл стало интересно, как это можно понять, но собеседник не смог объяснить, как ощущается этот сложный клубок разных чувств.

– Думаю, вам не хватает опыта, чтобы понимать, что означает тот или иной отклик, поэтому вам не всегда удается верно интерпретировать чужие эмоции. К тому же ваши собственные постоянно на поверхности, вам сложно отделить одно от другого.

Белория чуть подался вперед:

– Я мог бы обучить вас, как пользоваться даром, – проговорил он негромко, но проникновенно. – Знаю, что Даррит делает это, но уметь что-то и учить этому – не одно и то же. Я понял это с Космосом и сумел выработать систему. В своем юном возрасте он уже умелый эксплет.

Омарейл скрестила на груди руки, чувствуя себя неуверенно от такого напора.

– Я подумаю, – ответила она тихо. – Где там уже Май? Нахалы, мы же договорились в полночь…

После небольшой паузы Белория задумчиво произнес:

– Я хотел поговорить с вами еще кое о чем.

Принцесса вопросительно подняла бровь.

– О вашем отце. Не подумайте, что я в вас сомневаюсь, Ваше Высочество, – теперь она подумала именно это, – но вот Король может отнестись к идее нашего брака… излишне эмоционально.

– Ну, вы же такой опытный, профессиональный эксплет, – язвительно отозвалась Омарейл.

Мужчина изобразил улыбку, но быстро вернул себе серьезное выражение лица.

– У меня есть предложение. Почему бы вам не оставить в тайне условия нашего соглашения, а вместо этого сообщить родителям, что у вас есть романтический интерес в отношении меня?

Принцесса пару раз недоуменно моргнула.

– Вам не кажется, что это уже как-то слишком, господин Белория? – холодно поинтересовалась она.

– Я понимаю, почему на первый взгляд идея может шокировать. Но если вы как следует подумаете об этом, то и сами поймете, что ни к чему расстраивать родителей. Вся эта ситуация и так далась им непросто, я уверен. Зачем лишние тревоги? Если же вы заявите о своих нежных чувствах, им будет гораздо легче согласиться на нашу свадьбу.

Омарейл в последнюю очередь хотелось сейчас думать об этом.

– Хорошо, я полагаю, так можно будет сделать… – ответила она, только чтобы закончить разговор.

Но ее собеседник не собирался закрывать тему.

– Я считаю, – настойчиво продолжил он, – вам нужно написать послание отцу и передать его с Пилигримом. Написать в нем, что вам помогают. Что это умный, доблестный и смелый человек. И что вы влюблены в него.

Омарейл приоткрыла рот от такой наглости, но потом Белория добавил:

– В конце концов, это правда. – Он ухмыльнулся. – Просто не называйте имени. Когда все закончится, мы солжем, что вы писали обо мне.

В этот момент дверь экипажа открылась, и в салон ввалился Пилигрим. Следом за ним на сиденьях расположились Май и Смоль. Оба – раскрасневшиеся, довольные и не способные оторвать друг от друга взгляда.

Желая выплеснуть тревогу, Омарейл отчитала друга и его возлюбленную за опоздание, но те не выглядели виноватыми. Сигналы, которые она получала от Мая, заставляли ее сердце биться быстрее, и принцесса отвернулась к окну.

Всю дорогу пассажиры ехали молча под шепот и хихиканье юных влюбленных.

– Стойте, – выдохнул Пилигрим, когда они уже почти подъехали к гостинице.

Затем он подскочил к окошку, что соединяло с кучером, и прорычал:

– Проезжай прямо, не сворачивай к отелю. Понял меня?

Кучер подтвердил, что услышал распоряжение, и гвардеец сел на свое место, напряженно вглядываясь в темноту. Все остальные, в свою очередь, смотрели на него.