Трое в Долине - Юрий Никитин

— Твари, — закричал он, старясь разозлиться. — Вы забралимою дудочку!

Он ухватился за колонну, в тело хлынула злая сила. Бревнозатрещало, он выдрал его из углубления, с треском просела крыша, посыпалсямусор, а он уже с усилием замахнулся, ударил...

Женщин смело, как тараканов, а концом он ударил в стену,проломил, оттуда полезли мохнатые отвратительные старухи, визжащие и с оружием,некоторые пробовали взлететь, но в зале было тесно, натыкались друг на друга ипадали, а он орал и размахивал бревном, крушил, разбивал, рушил, уже снехорошей радостью чувствуя, как трещат под его ударами черепа, стены, какрушатся на пол статуи, а женщины лопаются, как кожаные мешки, наполненныетеплой кровью.

За спиной вспыхнуло, оранжевое зарево осветило стену, ккоторой прижалось несколько устрашенных женщин, на них упала его огромнаякосматая тень со вскинутыми руками. Они визжали и закрывались острыми кривымимечами, их крылья сцеплялись когтями. Он с наслаждением ударил бревном,грохнуло в стену, едва удержал в руках, камни с грохотом вывалились в соседнеепомещение. Что-то мохнатое кружилось над его головой, он отмахнулся локтем,сорвал крылатое чудовище, услышал истошный визг, невольно оглянулся.

Сзади полыхал огонь, светильники в поврежденной его ударамистене наклонились, горящее масло ползло вниз, одна струйка достигла богатыхштор, те мигом занялись стеной пламени, а внизу в горящем масле каталось тохраброе, что сумело взлететь и вцепиться ему в голову и плечи.

— Больше не поедете на мне, — крикнул он, чувствуя, что надосказать что-то при убийстве, даже если убиваешь кошку или такое вот, мохнатое.Мрак всегда говорил, но у него получалось мужественно красиво, и любое убийствосразу становилось красивым и нужным. — Твари!..

Одна женщина бросилась наутек, Таргитай с усилием бросил ейвдогонку бревно. В проломе блистало металлом, в спину уже жгло, огоньподбирался ближе, освещая за проломом комнату, где по стенам висели густо мечи,топоры, щиты, дротики...

Он протиснулся вовнутрь, оранжевые блики пожара освещалихорошо, растерянно огляделся. В этой комнате на стенах полно оружия, но онсразу понял, что женщины им не пользовались. Мечи, щиты, булавы — их украли иликупили разве что у велетов, настолько все было громадное и недоброе.

В самой середине стены, окруженный кинжалами и сабельками,висел громадный блистающий лезвием меч. Таргитай чувствовал, как сердце бьетсявсе чаще и чаще. Он шагнул вперед, кончики пальцев коснулись холодного лезвия,по телу пробежала ликующая мощь. Неведомая сила разом расправила ему спину, авместо крови словно заструился расплавленный металл.

Он осторожно сжал пальцы на рукояти меча, и сразу ощутилсебя могучим и обрекающим. Плечи раздвинулись, а грудь выдалась вперед иотвердела, словно на нее одели толстые доспехи. Вся мировая мощь стягивалась вэто булатное лезвие, а оттуда через его руку разливалась по телу. Ончувствовал, что сейчас может подпрыгнуть до потолка, сечь и рубить во всестороны с такой силой, что разнесет весь дворец...

Голова закружилась, он со сладким страхом ощутил избытокнечеловеческой силы. Хотелось заорать что-то вроде: «Ну, кто там супротив?», акогда наглец выступит на двобой, одним взмахом от макушки до развилки...

Он опомнился, заставив себя опустить меч, но пальцыпротивились, не разжимались, ведь эта радость покинет, останется пустаяоболочка, когда стержень этой радости, чудесный меч, скроется в ножнах.

Уже с мечом в руке, длинным и красивым, огляделся, проломуже в огне, но дальше видна дверь, он вышиб ее с одного удара. Коридор устлантрупами, подошвы скользили по крови. Судя по ударам, рассекающим жертвы почтипополам, здесь пронесся разъяренный Мрак.

Потом прошел через залы, где все было покрыто слоем горячегопепла, Он видел только обугленные кучки костей, где сверкали непомерно крупныебраслеты, кольца и серьги. Пахло отвратительно сладковатым, он только дваждыслышал такой запах: в сгоревшем селении полян и на жертвеннике киммеров, когдасжигали людей.

Олег прошел, понял он. Волхв не любит проливать кровь, онпросто сжег встречных колдовским огнем, оплавил стены. Ступеньки еще дымились,ступням стало горячо. Он запрыгал чаще, как горный козел, подошва сталадымиться.

— Олег! — заорал он на бегу. — Мра-а-а-ак!

От стен шел гул, сотрясало, крики доносились отовсюду. Когдав воплях было больше ужаса, чем страха, он бросался в ту сторону, но заставаллибо разрубленные трупы, из которых ручьями хлестало красным, заливая пол ипропитывая ковры так, что чавкало, как мох на болоте, или же вбегал враскаленный ад, где кружился, оседая на пол, горячий пепел, на полу еще гореликости, браслеты плавились, из них высыпались камешки и тоже темнели от жара, ато и звонко лопались, стреляя осколками во все стороны.

Забежал на поверх выше, навстречу неслась, охваченнаяпламенем, женская фигура. Волосы полыхали, оставляя за спиной сноп искр,руки-крылья горели, показалось, что горит одежда. Рот был перекошен вбеззвучном крике.

Таргитай успел увидеть вытаращенные синие глаза, он хотелостановить и сбить огонь, спасти, но правая рука метнулась вперед, он ощутилтолчок, и фигурка словно споткнулась, голова слетела и рухнула под стену,заливая кровью огонь, а тело сделало два подкашивающихся шага и рухнуло посредикоридора.

Он непонимающе смотрел на окровавленный меч в своей руке.Неужели он настолько привык убивать, что даже когда хочет спасти...

По спине словно провели холодной ледяшкой. Он зябкопередернул плечами, вытер лезвие о тело убитой, ей все равно, со второй попыткилезвие меча попало в ножны за спиной, а ноги уже несли прочь, обратно, квыходу.

Грохоча сапогами, сбежал вниз, глаза щипало от едкого дыма,в горле першило. Стены расплывались, синий дым поднимался вверх, но уже навысоте в полтора человеческих роста было темно, как в грозовой туче.

В нижнем зале столы еще горели, но на месте трона царицырастекалась булькающая лужа быстро остывающего багрового металла. Таргитайувидел с несказанным облегчением, что выбитые ворота лежат почти посрединезала, в пролом врывается свежий ночной воздух, чистый и прохладный. Таргитайустремился навстречу квадрату со звездным небом, как вдруг сбоку раздался дикийяростный крик:

— Ты!..

Из тайного бокового входа выбежала Алконост, все такая жеяркая и красивая, молодая, только лицо было настолько злым, что Таргитайнепроизвольно выставил перед собой меч.

Алконост едва не напоролась грудью на острие, с которогопадали тяжелые красные капли. Ее синие глаза были полны ярости.

— Стой там, — предупредил Таргитай.

— Ты... ты все уничтожил!