Трое в Долине - Юрий Никитин

Он снова вскинул руки, пальцы страшно сжались и дернули заоблака. Холм под замком дрогнул, начал оседать, как гора грязного воска поджарким солнцем. Глыбы красного камня погружались в землю, словно в трясину, асама земля сползала волнами, холм уменьшался, пока на том месте не образоваласьстрашная черная равнина с оголенной землей.

Мрак сказал с сумрачным сожалением:

— Эта Алконост была редкою дрянью... но дворец построилачудесный!

Олег кивнул.

— От этого я и поостерегся.

— Чего?

— Что под дворцом могли быть подземелья, подвалы, а то итайные ходы. Не хочу, чтобы хоть одна тварь уцелела.

Мрак махнул рукой, голос был безнадежен:

— Я не о том... Нет-нет, круши. Все равно не наше. Но дворецбыл чудесный.

Олег отмахнулся:

— Да нет, чудесности не чую.

Мрак посмотрел с сожалением, но что с убогого взять,повернулся и пошел в глубину леса. Таргитаю показалось, что оборотень слегкагорбится. Догнал, сказал понимающе:

— В самом деле очень красиво... Душа радовалась. Но я всеравно не понял, как мне удалось, если я не маг, не чародей...

Мрак задумался, надо объяснить просто, потому что Таргитайеще проще его самого, хотя и сам Мрак, вроде бы, проще некуда, их догнал Олег,прислушался, бросил брезгливо:

— В сумасшедшем мире все навыворот!.. Какие-то дурацкиепесни сильнее армий, замков, даже сильнее волшебства, магии... Тарх, не ломайголову, твои мозги скрипят, как сто тысяч сухих деревьев!.. Конечно, этоглупость, но мир так уж устроен, что выше песен в нем просто нет силы. Аобезвредить чужие песни... можно только своими. Если они лучше, конечно.

Рассердившись чему-то, он прибавил шаг и обогнал даже Мрака.Таргитай бежал потерянно, прислушиваясь к себе. В душе робко теплилась радость,что его песни лучше, но все тело охватывало морозом, ибо значило, что ончудовищно силен... Но как-то странно силен. Мрак вон может любого в баранийрог, Олегу стоит только брови сдвинуть, как молния бьет, земля трясется, а онни в драке не силен, ни магии не знает, костер зажигает полдня... но в немживет та странная мощь, о которой даже могучий и мудрый Олег говорит снепонятным выражением...

Мрак внезапно остановился:

— Здесь и доночуем.

— Стоит ли, — сказал Олег вяло, — рассвет уже скоро...

Но сел прямо на землю сразу же, тупо вперил взор в чернотувпереди. Там молча и грозно поднимались высокие деревья. Там была тьма, лунныйсвет не проникал сквозь кроны. Волчьи глаза Мрака еще могли вести их черезчащу, но Таргитай разобьет лоб о первое же дерево, пытаясь обойти его со всехсторон.

— Зря все порушили, — сказал Таргитай печально. — У них тамсколько еды было!

— Разводите костер, — велел Мрак.

Он исчез, Таргитай наткнулся на брошенную секиру под ворохомодежды и мешком, заспотыкался и пропал в темноте. Судя по топоту, все жедобежал до деревьев. Олег слышал глухой стук, стон, жалобное всхлипывание.

Потом Таргитай появился, освещенный лунным светом, а в рукахдержал охапку хвороста. Олег подвигал ладонями над хворостом, взметнулся огонь.

— А сумеем затушить? — спросил Таргитай тихо.

— Не знаю, — буркнул Олег.

— Ты ж сам говорил...

— А Мрак говорил, что пусть тушит тот, у кого дел меньше.

Таргитай подумал, просиял:

— Тогда это не про нас.

Оранжевый огонь отодвинул ночь, но за кругом света стало ещечернее, враждебнее. Совсем неподалеку, за стеной темного леса, перекликалисьптицы, очень странные птицы, потому что ночью только одна сова не спит,охотится, но она в отличие от дневных птиц даже крылом не хлопнет.

Олег посматривал на Таргитая, почему-то мялся, хмурился. Еговолосы в свете костра казались цвета крови, но глаза он отводил, прятал.Таргитаю чудилось, что волхв все пытается о чем-то спросить, но стесняется. Всеже пересилил себя, он всегда пересиливал. Не глядя в его сторону, спросилизмятым голосом:

— У меня все, как в тумане... Помню и не помню... Скажи, этоправда или почудилось, что я тебе в ухо дал?

Таргитай хотел соврать, что почудилось, все хорошо, новспомнил свои страхи, унижения, обиды, ответил честно:

— Посмотри на мои губы.

Подсвеченные снизу оранжевым пламенем, они все равновыглядели как огромные подгоревшие оладьи. В уголке рта запеклась корочкакрови. Даже нос распух и потемнел.

— Это я? — переспросил Олег жалко.

— Может и не ты, — с трудом проговорил Таргитай, он сновапочувствовал боль, когда вспомнил тот удар по лицу, — но твой кулак — точно.

Олег сказал с раскаянием:

— Ты не дурак, Тарх, если так точно сказал, что это не я, амой кулак. Разве я мог бы тебя вот так?.. Разве что ты запел бы, как всегда,некстати. Или одеяло бы стянул... Так что тогда был не я, а то, что было мною.Не понимаешь? Да ладно, понимаешь!.. Только не умом, как люди, а спиннымхребтом, как звери и женщины. Не сердись, я тебе куплю самый большой пряник!

— Правда? — спросил Таргитай недоверчиво.

— Клянусь большой черепахой, — ответил Олег. — Как только,так сразу.

Таргитай сглотнул, глаза стали мечтательными:

— Пряник... А сейчас хоть что-нибудь бы перекусить!

Олег, который понимал все правильно и точно, с готовностьюпротянул ему толстый ореховый прут:

— На.

Мрак шел неслышным шагом, лук держал наготове. Хорошо быволком, видит больше, чует лучше, но в такую ночь звери спят, а неподвижныйвоздух до того напоен запахами, что даже человечьи ноздри видят смутные силуэтыкрупных и мелких зверушек. Главное же, волчьи лапы не удержат лук, а ончувствовал, что здесь проще всего сшибить спящую в гнезде птицу.

Лунный свет пробивался призрачными тенями, землю покрывалистранные ажурные узоры. Крупная мертвенная луна скользила над вершинкамидеревьев, ее изъеденный ржавчиной лик ненадолго исчезал за деревьями, тогда ондвигался во тьме, что на самом деле не тьма, зорким глазам хватает ирассеянного света, света звезд, к тому же ноздри создают свою картину, и когдаон выходил на залитое лунным светом место, то словно попадал в яркий солнечныйдень...

Потянуло прохладой, впереди блеснула лунная дорожка. Почтискрытая деревьями, через лес бежала небольшая речка. Стиснутая берегами, водашла мощно, быстро, подмывала крутые берега, с обеих сторон свисали корни,похожие на лапы страшных огромных пауков.