Коглин - Деннис Лихэйн

Кэт из кабинета, но тот ясно дал понять, что она никуда отсюда не уйдет.

— Тебе что-нибудь принести, дорогая, прежде чем мы с этими господами начнем обсуждать наши дела? — спросил он у нее.

— Да нет. — Кэт причмокнула и защелкнула пудреницу.

Фрейзи кивнул и уселся за стол. Покосился на Рута и Джонни Айго, поддернул рукава, высвобождая манжеты.

— Итак, насколько я могу судить…

— Лапуля, — проговорила Кэт, — не мог бы ты мне раздобыть лимонада?

Лимонада. В начале февраля, в самый холодный день самой холодной недели зимы. Жуткий мороз, Рут даже слышал, что ребятишки в Норт-Энде катаются на коньках по замерзшей патоке. А этой идиотке, видите ли, хочется лимонада.

Гарри Фрейзи нажал на кнопку внутренней связи:

— Дорис, ты не пошлешь Чаппи за лимонадом?

Кейт дождалась, пока он не отключит связь и не откинется не спинку стула.

— И еще ту штучку с луком и яйцами.

Гарри Фрейзи снова наклонился вперед:

— Дорис? Пожалуйста, скажи Чаппи, пусть прихватит сэндвич с луком и яйцами.

Он глянул на Кэт, но та уже опять углубилась в свой журнальчик. Он подождал несколько секунд. Отпустил кнопку.

— Итак, — изрек он.

— Итак, — откликнулся Джонни Айго.

Фрейзи выжидающе положил руки на стол, изогнув бровь, как знак вопроса.

— Вы обдумали наше предложение? — спросил Айго.

Фрейзи взял со стола контракт Рута.

— Насколько могу судить, с этим документом вы оба знакомы. Мистер Рут, вы поставили под ним свою подпись, согласившись получить семь тысяч долларов за ближайший сезон. Именно так. Цепь выкована. И я вправе ожидать, что вы будете крепко держаться за свой конец цепи.

Джонни Айго возразил:

— Учитывая то, как Милашка провел предыдущий сезон, а также, позволю себе добавить, резкий скачок стоимости жизни после конца войны, мы решили, что будет справедливо пересмотреть соглашение. Иными словами, семь тысяч — это несколько маловато.

Фрейзи со вздохом положил контракт на стол.

— В конце сезона я выплатил вам премию, мистер Рут. Я не обязан был этого делать и тем не менее сделал. Вам этого недостаточно?

Джонни Айго начал загибать пальцы:

— Вы продали Льюиса и Шора в «Янкиз» .[69] Кливленду вы уступили Датча Леонарда. Вы отпустили Уайтмена.

Бейб выпрямился:

— Уайтмен ушел?

Джонни кивнул.

— Вы купаетесь в деньгах, мистер Фрейзи, — продолжал он. — Все ваши шоу идут с аншлагами, и вы…

— И поэтому я должен пересматривать уже подписанный контракт, добросовестно заключенный между взрослыми людьми? На основании каких этических норм, мистер Айго? Если вы не следите за новостями, то извольте: я веду битву с Беном Джонсоном. Я сражаюсь за то, чтобы нам отдали медали Мировой серии, принадлежащие нам по праву. Вручение этих медалей отменено, так как этот ваш мальчик счел нужным забастовать перед матчем номер пять.

— Я здесь ни при чем, — возразил Бейб. — Я даже не знал, что там творится.

Джонни призвал его к молчанию, положив руку ему на колено.

Кэт подала голос с дивана:

— Лапуля, а не попросишь Чаппи принести мне еще…

— Чш-ш, — сказал ей Фрейзи. — Мы говорим о делах, глупышка. — Он снова повернулся к Руту; а Кэт затянулась и с силой выпустила дым своими пухлыми губами. — Ты подписал контракт на семь тысяч. Таким образом, ты являешься одним из самых высокооплачиваемых игроков. И чего же ты теперь хочешь?

Фрейзи в раздражении простер руки к стеклу, за которым суетился город — Тремонт-стрит и Театральный район.

— Хочу того, чего заслуживаю, — проговорил Бейб, отказываясь уступать этому рабовладельцу, этой якобы-большой-шишке, этому театральному заправиле.

В прошлый четверг в Сиэтле тридцать пять тысяч кораблестроителей вышли на забастовку. А пока город пытался сообразить, что к чему, еще двадцать пять тысяч рабочих отказались трудиться, присоединившись к бастующим в знак солидарности. Жизнь в Сиэтле замерла — ни трамваев, ни развозчиков льда, ни молочников, никто не приезжал вывезти мусор, никто не убирался в конторах, не орудовал рычагами лифтов.

Бейб подозревал: это лишь начало. Сегодня утром в газетах написали, что судья, рассматривавший дело о разрушении резервуара с патокой, принадлежавшего АИАК, пришел к выводу, что причиной взрыва стали не анархисты, а халатность самой компании и недостаточно строгие процедуры контроля, утвержденные городскими властями. АИАК, перерабатывавшая черную патоку для промышленности, торопилась начать ее переработку для бытовых нужд, вследствие чего налила слишком много мелассы в поспешно сконструированную емкость, не учитывая, что аномально высокие для середины января температуры заставят патоку разбухнуть. Руководство АИАК, разумеется, с гневом отвергло эти первоначальные итоги расследования, заявив, что террористы, ответственные за взрыв, по-прежнему на свободе, а значит, все расходы по устранению последствий аварии, в том числе и по расчистке улиц, следует возложить на город и его налогоплательщиков. О-о-о, у Бейба даже вспотела шея. Ох уж эти боссы, эти рабовладельцы. Может, и правы были те парни, которые несколько месяцев назад устроили потасовку в баре отеля «Касл-сквер»: рабочие устали говорить «да, сэр». Глядя через стол на Фрейзи, Рут чувствовал солидарность с трудовым людом всей планеты. Большим Деньгам пора дать отчет народу.

— Я хочу, чтобы вы платили мне то, чего я заслуживаю, — повторил он.

— И сколько же именно?

На сей раз уже Бейб положил ладонь на ногу Джонни:

— Пятнадцать за один или тридцать за три.

Фрейзи рассмеялся:

— Ты хочешь пятнадцать тысяч за один год?

— Или тридцать за три, — кивнул Бейб.

— А если вместо этого я тебя продам?

У Бейба что-то дрогнуло внутри. Продать? Господи Исусе. Все знают, Фрейзи сдружился с полковником Руппертом и полковником Хастоном, владельцами «Янкиз». Но «Янкиз» мелко плавают, они и близко не подошли к тому, чтобы состязаться с приличными командами. А если не в «Янкиз», тогда куда? В Кливленд? В Балтимор? В Филадельфию?

Бейбу не хотелось переезжать. Он только-только снял квартиру на Гавернорс-сквер. Все устроилось отлично: Элен в Садбери, он в центре. Он настоящий хозяин в этом городишке. Когда он идет по улице, его окликают по имени, детишки пускаются бежать за ним, женщины хлопают глазами. А вот Нью-Йорк… Он же затеряется в этом море. Но когда он вспомнил о рабочих, о мертвых бедняках, плавающих в патоке, он понял, что по сравнению со всем этим его страхи — пустяк.

— Так продайте, — сказал он.

Его удивили собственные слова. И они явно удивили Джонни Айго и Гарри Фрейзи. Бейб уставился Фрейзи в лицо: пусть тот видит, какая в нем (надеялся Бейб) твердая решимость.

— И знаете что? — добавил Бейб. —