Пружина для мышеловки - Александра Маринина

Уф, отпустило. Я быстро расплатился и повел Юлю черезпроходной двор к машине, припаркованной на Новом Арбате.

Всю дорогу до моего дома мы мило болтали о пустяках, нокогда машина остановилась возле подъезда, меня снова «прибило». Я понял, что немогу и не хочу остаться наедине с обманутыми надеждами. Я не поведу Юлю к себедо тех пор, пока не расставлю все точки над «i».

– Юля, уже поздно…

– Я знаю.

– И ты мне очень нравишься.

– Я знаю.

– Давно,– зачем-то уточнил я.– Еще с Новогогода.

– Я знаю,– повторила она в третий раз.

– Неужели было так заметно?

– Очень.

– И как ты к этому отнеслась? Смеялась надо мной? Обсуждалаэто в Андреем?

– Нет,– она немного помолчала.– Я боролась ссобой.

– Ты – что делала?– изумленно переспросил я.

– Боролась с собой. Мне ужасно хотелось позвонить тебе. Твоявизитка лежала у Андрюши дома на видном месте, и постоянно видела ее и бороласьс соблазном взять трубку и набрать номер. Я уже тогда знала, что хочу быть стобой.

– Почему же ты не позвонила?

– Я привыкла все делать добросовестно и до конца. Я тогдабыла с Андреем и должна была пройти этот путь до финиша. Я не привыкла бросатьодно дело только потому, что другое показалось более привлекательным. Я доделываюдо конца, и потом занимаюсь другим.

– Значит, для тебя отношения с мужчиной – это дело?– яушам своим не верил.– Бизнес, что ли?

– Игорь, все, что человек делает,– это дело. Это небизнес, это работа. Работа ведь тоже бывает разная, но любая работа – этовкладывание труда во что-то ради получения результата. Человеческие отношенияне рождаются и не поддерживаются сами по себе, из ничего, они – результатопределенного труда, душевного, интеллектуального, эмоционального. Дажефизического. Вот смотри, мы вкладываем физический труд в то, чтобы заботиться очеловеке, покупать ему продукты, готовить еду, стирать, убирать, лечить, когдаон болеет, если понимаем, что без этого не будут выстроены отношения. Разве этоне работа? А прощать, мириться с недостатками и слабостями? Легко, что ли? Тожеработа, да еще какая трудная. А беспокоиться, тратить нервы? А тратить время нато, чтобы часами выслушивать то, что тебе не очень интересно, и при этом нераздражаться? Тоже работа. Но без всей этой работы не будет отношений.

Мне это и в голову не приходило. Но я слушал Юлю и понимал,что она, пожалуй, права. Когда-то девушка, подарившая мне узамбарскую фиалку вкерамическом горшке, сказала: «Я устала тебя любить». Тогда я решил, что этопросто красивая фраза, почерпнутая из дамского романа. Теперь я, кажется, началпонимать.

Я вышел из машины, открыл правую переднюю дверь и подал Юлеруку.

– Пойдем?

Уже у самого подъезда она вдруг оглянулась, посмотрела намаленький магазинчик, расположенный в доме через дорогу, и спросила:

– У тебя есть йогурт?

* * *

Накануне выходных Шурик Вилков одарил меня очереднымсюрпризом, позвонив и сообщив, что пришел ответ экспертов-баллистов.

– Пистолет «ТТ» кустарной сборки, изготовлен за границей,куплен нелегально, из него Олеся Подрезкова стреляла в Ситникова и из него жебыли убиты Брайко и Забелин. Ну, ты понял?

Я понял. Еще один кубик нужного цвета лег на свое место всложной конструкции.

– А что Ситников?– спросил я.– По-прежнемумолчит?

– Молчит,– вздохнул Шурик.

– А состояние?

– Да хреновое состояние. Врачи говорят, что спасти вряд лиудастся. Каждый день к нему хожу, все без толку. А он все хуже и хуже. Говорят,максимум – неделя осталась.

В субботу с утра я достал листок, на котором записал данные,продиктованные мне Юлиным отцом, и начал звонить. Человек, когда-то давнодавший указание поставить Юрия Забелина в самое начало очереди на квартиру, былжив, но контакту, как выяснилось, недоступен: он уже четыре года лежалполностью парализованный после инсульта. Но его жена разрешила мне приехать изадать несколько вопросов.

– Я попробую сама ответить, я была более или менее в курседел мужа,– сказала она.

Юля оказалась жуткой засоней, и в десять утра, когда я ужеготов был уезжать, еще сладко спала. Пришлось ее будить.

– Я уезжаю. Ты тут одна справишься?

Она проснулась мгновенно и уставилась на меня затуманеннымиглазами.

– А ты куда? По работе?

– Нет. Я все еще вожусь с остатками дела Андрея.

– Можно мне с тобой?

– Можно, только собирайся быстро. Я обещал быть через час.

– Я мигом!

Уж насколько крепко и долго Юля спала, настолько быстро онаумылась, оделась и даже успела застелить постель. Выхватив из холодильника двеупаковки йогурта, она бросила их в сумку, туда же сунула чайную ложечку ивыскочила в прихожую:

– Всё, я готова.

На все про все – десять минут. Фантастика!

– А завтрак?

– В машине йогурт съем.

– А кофе?

– Мне не нужно взбадриваться, я хорошо выспалась. Ну чего,поехали?

Я радостно засмеялся и поцеловал ее.

– Поехали.

Ехать нужно было за город, интересующий меня человек пофамилии Куркин круглый год находился на даче. В общем, я примерно представлялсебе ситуацию: парализованный старик в стандартной городской квартире – несамый удобный вариант, и куда лучше, если он пребывает на теплой отапливаемойдаче. Дети и внуки заняты своей сложной и разнообразной жизнью, ухаживать застариком им неохота, да и некогда, вот и спихнули деда подальше, а с ним вместеи бабку.

Но я ошибся. Все оказалось не так.

Анна Андреевна Куркина, дородная и все еще красивая женщиналет семидесяти или около того, была полна сил и энергии. Несмотря на то, чтозима только-только закончилась, я видел, что просторный участок был ухоженным,возделанным, по периметру стояли кусты смородины и крыжовника, а яблонивыглядели здоровыми. И дом был отнюдь не «скворечником», который обычныерядовые дачники притыкали на жалких шести сотках, а большим, двухэтажным, сверандой и мансардой.

Внутри, однако, все говорило о более чем скромном финансовомположении хозяев. Старая мебель, старые занавески, старая, хотя и отмытая доблеска, клеенка на прямоугольном столе, скрипучие половицы, окна, из которыхнещадно дует. Стерильная чистота и идеальный порядок не могут скрытьразрушений, давно требующих ремонта.

Анна Андреевна усадила нас за стол.