Вердикт - Джон Гришэм

О своих открытиях свидетельница сообщила вумело составленном, компактном докладе, письменное изложение которогопредставляло собой папку не более двух дюймов толщиной и который Кейбл заставилсуд приобщить к вещественным доказательствам. Доклад пополнил собой немалыйперечень прочих вещественных доказательств в качестве официальной экспертизы.Ему был присвоен номер восемьдесят четыре, и предполагалось, что наряду сдвадцатью тысячами или около того страниц, уже зарегистрированных в качествеофициальных свидетельств, жюри просмотрит и его во время обсуждения своегорешения.

После эффектного представления свидетельницысами открытия показались не столь уж впечатляющими. За некоторыми четкоопределенными и очевидными исключениями вся реклама потребительских товаровадресуется в первую очередь молодежи. Автомобили, зубная паста, мыло, воздушныехлопья, пиво, безалкогольные напитки, одежда, одеколоны — все наиболее широкорекламируемые товары главным образом метят в молодежную аудиторию. То жекасается и сигарет. Разумеется, они описываются как атрибут изысканной,красивой, активной, беззаботной, богатой и шикарной жизни. Но так же точноописывается и бессчетное множество других товаров.

Свидетельница представила переченьспецификаций, начинавшийся с автомобилей. Когда вы в последний раз видели потелевизору ролик, рекламирующий спортивные автомобили, где за рулем сидел бытолстый пятидесятилетний мужчина? Или мини-фургон, управляемый тучнойдомохозяйкой с шестью детьми и грязным псом, выглядывающими из окон? Такогопросто не бывает. Пиво? Это всегда будут десять молодых ребят, которые пьютего, сидя в пивной и наблюдая матч суперкубка по телевизору. У большинства —шикарные шевелюры, твердые подбородки, плоские животы, и на всех — великолепныеджинсы. Реальность вовсе не такова, но реклама успешна только такая.

Доктор Спролинг-Гуди позволяла себе пошутитьвремя от времени. Зубная паста? Вы когда-нибудь видели уродца с кривыми зубами,улыбающегося вам с экрана? Разумеется, нет. У тех, кого вы видите потелевизору, всегда прекрасные зубы. Даже в роликах, рекламирующих средства отпрыщей, у озабоченных подростков бывает лишь один прыщик, от силы два.

Она часто улыбалась, иногда даже хихикала надсобственными комментариями. Присяжные улыбались вместе с ней. Главная мысльподчеркивалась постоянно: если успех рекламы вообще зависит от того,воспринимают ли ее молодые люди, почему реклама сигарет должна составлятьисключение?

Когда Кейбл попросил свидетельницу перейти квопросу о рекламе, рассчитанной на детей, она перестала улыбаться — вопрос былслишком серьезен. Ее исследовательская группа не обнаружила подтверждений этогофакта, а они изучили тысячи табачных реклам, изготовленных за последние сороклет. Они наблюдали, вели исследования, каталогизировали всю рекламу сигарет,обнародованную с тех пор, как существует телевидение. И даже заметили, чтопосле введения запрета на рекламу табачных изделий на телевидении количествокурильщиков увеличилось. Она потратила годы, чтобы найти доказательства того,что табачные компании намеренно адресуют свою рекламу подросткам, потому что,начиная свой проект, имела смутное подозрение, что это именно так. Нооказалось, что это неправда.

По мнению свидетельницы, единственный способоградить детей от воздействия рекламы табака — это запретить ее вовсе, всю:рекламные щиты, надписи на автобусах, рекламу в газетах, журналах, на всякогорода листовках. Однако она убеждена, что это не приведет к падению уровняпродажи сигарет и не окажет ровным счетом никакого влияния на уровень курениясреди детей.

Кейбл поблагодарил доктора Спролинг-Гуди так,словно та добровольно согласилась выступить в суде, в то время как на самомделе ей уже заплатили шестьдесят тысяч долларов и пошлют еще чек на пятнадцать.Pop, который был чем угодно, но только не джентльменом, знал уязвимые места,удар по которым здесь, на глубоком Юге, мог достичь желаемого эффекта. Однаковместо того, чтобы нанести такой удар, начал очень осторожно расспрашиватьсвидетельницу об Институте потребительских товаров и восьмистах тысячахдолларов, которые тот отвалил ей за это исследование. Свидетельница рассказалавсе, что знала: это академическое заведение, основанное для изучения тенденцийи выработки соответствующей политики. Учредители — частные производители.

— В том числе табачные компании?

— Насколько мне известно, нет.

— Получает ли институт какие-нибудь субсидииот табачных компаний?

— Точно не знаю.

Он спросил ее о компаниях, имеющих отношение ктабачному производству, компаниях, владеющих контрольными пакетами акцийкаких-либо табачных предприятий, дочерних компаниях, подразделениях иконгломератах. Она о них ничего не знала.

Она не знала о них потому, что так задумалФитч.

* * *

В четверг утром след Клер обнаружился в весьманеожиданном месте. Бывший приятель подруги Клер, взяв тысячу долларовналичными, сообщил, что его бывшая подружка работает теперь в Гринвич-Виллиджофицианткой, одновременно предпринимая усилия, чтобы получить серьезную работув мыльных операх. Когда-то они вместе с Клер работали в “Маллигане” и былиблизкими подругами. Свенсон вылетел в Нью-Йорк, прибыл туда ближе к вечеру, натакси доехал до маленькой гостиницы в Сохо, где, заплатив наличными, снял номерна одну ночь и повис на телефоне. Он нашел Беверли на работе в пиццерии. Она немогла говорить долго.

— Это Беверли Монк? — спросил Свенсон,стараясь подражать Николасу Истеру. Он множество раз прослушал запись егоголоса.

— Да. Кто это?

— Та самая Беверли Монк, которая когда-тоработала в “Маллигане” в Лоренсе?

Пауза. Затем:

— Да. А кто это?

— Это Джефф Керр, Беверли. Давненько мы невиделись. — Свенсон и Фитч рисковали, допуская, что после отъезда Клер и Джеффаиз Лоренса они не виделись с Беверли.

— Кто? — переспросила девушка, и Свенсонпочувствовал облегчение.

— Джефф Керр. Ну помнишь, я встречался с Клер.Я еще учился на юридическом.

— А, да-а-а, — протянула она так, что былонепонятно, то ли она действительно вспомнила Керра, то ли сделала вид.

— Послушай, я в городе и хотел узнать, не былоли у тебя в последнее время вестей от Клер?

— Я с Клер не разговаривала года четыре.

— А, понимаю.

— Послушай, у меня много работы. Может,как-нибудь в другой раз поговорим?