Вердикт - Джон Гришэм

Однако те, кто принял ее за эдакую милуюкиску, быстро разочаровались. Резким голосом свидетельница подробно сообщилатребуемую информацию о своем образовании, послужном списке и области научныхинтересов. Она оказалась психологом-бихевиористом, имела свой институт вТакоме, являлась автором четырех книг, опубликовала более трех дюжин статей, иУэнделу Рору не оставалось ничего иного, как признать доктора Маккуейдквалифицированным экспертом.

Она сразу же взяла быка за рога. Реклама —неотъемлемая часть нашей культуры. Предназначенная для одной группы или одногокруга людей, она, естественно, не может быть сокрыта от слуха и зренияостальных, тех, для кого она специально не предназначена. Это неизбежно. Детизнакомятся с рекламой табачных изделий, поскольку читают газеты и журналы,видят рекламные щиты, неоновые надписи и картинки в витринах магазинов, но этововсе не означает, что реклама направлена именно на них. Дети точно так жевидят по телевизору ролики, в которых их любимые спортивные герои рекламируют,например, пиво. Разве из этого можно сделать вывод, что фирмы, производящие пиво,намеренно пытаются “заарканить” молодежь? Разумеется, нет. Они просто стремятсяувеличить торговлю своим товаром. Дети лишь “попадаются на пути”, и с этимничего нельзя поделать, разве что вообще запретить всякую рекламу любыхтоваров, могущих оказаться вредными: сигарет, пива, вина, крепких напитков. Акак быть с кофе, чаем и маслом? Можно ли считать, что реклама кредитныхкарточек способствует тому, чтобы люди больше тратили и меньше делалисбережений? Доктор Маккуейд настойчиво повторяла, что в обществе, где свободаслова является важнейшим правом каждого, к ограничениям на рекламу следуетотноситься очень осторожно.

Реклама сигарет ничем не отличается от любойдругой. Ее цель — вызвать у человека желание купить и использовать продукцию.Хорошая реклама стимулирует естественное желание немедленно купить то, чторекламируется. Неэффективная реклама такого желания не вызывает и обычно вскореснимается. Доктор Маккуейд привела в качестве примера “Макдоналдс”, компанию,которую она изучала специально. У нее под рукой доклад, который очень кстатииллюстрирует именно тот казус, который представлен сейчас присяжным. Трехлетнийребенок уже мурлычет, насвистывает или напевает все, что звучит всоответствующий период времени в рекламе “Макдоналдса”. Первый поход в“Макдоналдс” становится для него событием огромной важности. Это неслучайность. Корпорация тратит миллиарды долларов, чтобы завладеть вниманиемребенка раньше, чем это сделают ее конкуренты. Нынешние американские детипотребляют больше жиров и холестерина, чем предыдущее поколение. Они едятбольше чизбургеров, жареной картошки и пиццы, а также пьют больше содовой исладких фруктовых напитков. Разве мы предъявляем иски “Макдоналдсу” и“Пицце-хат” в связи с коварно изощренной рекламой, направленной конкретно надетей? Преследуем ли мы их по закону за то, что наши дети стали толще?

Нет. Мы, как потребители, располагая всейполнотой информации, сами делаем выбор: как нам кормить своих детей. Никто нестанет спорить, что мы выбираем лучшее.

Точно так же мы, как потребители, делаем свойсобственный выбор относительно курения. Нас атакуют со всех сторон тысячамивсевозможных реклам, и мы откликаемся на те, которые затрагивают нашипотребности и желания.

Примерно каждые двадцать минут она менялаположение ног, кладя то правую на левую, то левую на правую, что не оставалосьне замеченным ни обеими командами юристов, ни мужчинами в ложе жюри, ни дажеженщинами.

На доктора Маккуейд было приятно смотреть, ией легко было верить. Речь ее была разумной, и с большинством присяжных у нееустановился контакт.

Pop вежливо фехтовал с ней около часа, но несмог нанести ни одного серьезного укола.

По словам Нейпаера и Ничмена, мистер Кристаноиз министерства юстиции требовал полного отчета о том, что произошло прошлымвечером во время последней встречи Хоппи с Милли.

— Полного? — переспросил Хоппи.

Все трое сидели за хлипким столиком впрокуренной забегаловке. Потягивая из бумажных стаканчиков кофе, они ждали,когда им принесут сандвичи с жирными жареными цыплятами.

— Личное можете опустить, — сказал Нейпаер,сомневаясь в том, что у Хоппи найдется много личных секретов.

Если бы они только знали, думал Хоппи, все ещегордясь собой.

— Ну, я показал Милли записку о Робилио, —начал он, все еще не зная, насколько правдиво ему следует отвечать.

— Ну и?..

— Ну и она ее прочла.

— Разумеется, прочла. А что она сделала потом?— с досадой спросил Нейпаер.

— Как она прореагировала? — подхватил Ничмен.Конечно, Хоппи мог соврать, сказать, что Милли потрясло прочитанное, что онаповерила каждому слову и загорелась желанием показать записку своим друзьям вжюри. Именно это они хотели от него услышать. Но Хоппи не был уверен, что этоправильно. Враньем можно лишь все испортить еще больше.

— Она не очень хорошо прореагировала, —ответил он, а потом рассказал всю правду.

Когда принесли сандвичи, Ничмен отлучилсяпозвонить мистеру Кристано. Хоппи и Нейпаер ели, не глядя друг на друга. Хоппичувствовал себя последним неудачником. Без сомнения, он еще на шаг приблизилсяк тюрьме.

— Когда вы увидитесь с ней снова? — спросилНейпаер.

— Не знаю точно. Судья еще не сказал. Судможет вообще закончиться к выходным.

Вернувшийся Ничмен сел на свое место.

— Мистер Кристано едет сюда, — мрачнооповестил он, и у Хоппи похолодело в животе. — Он будет здесь сегодня поздновечером и хочет первым делом встретиться с вами завтра утром.

— Конечно.

— Он не очень доволен поворотом событий.

— Я тоже.

* * *

Pop провел обеденный час, запершись в своемкабинете с Кливом. Они делали грязную работу, которую нельзя было доверитьникому другому. Большинство адвокатов использовали “разведчиков” вроде Клива,чтобы покупать информацию за наличные, охотиться за выгодными делами ипроворачивать другие темные аферы. Этому, разумеется, не учили в юридическихинститутах, но никто из адвокатов никогда не брезговал подобными методами.Адвокаты, выступающие в судах, имели собственных “разведчиков”.