Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

что им предстоит сделать, − это полностью ликвидировать налог на уголь, ибо он тяжко давит на бедняков.

Глава 31

ДЕЗЕРТИР

В конце января Слайм переселился от Истонов на другую квартиру. С тех пор, как кончилась работа в «Пещере», Истону так и не удалось найти ничего другого, и питание в доме становилось все хуже и хуже. Двенадцать шиллингов, которые Слайм платил за квартиру и за питание, − это, собственно, и были все деньги, на которые Рут вела хозяйство. Она пыталась найти себе работу, но, как правило, безуспешно; раз или два ей что-то попадалось, и она могла бы удержать за собой место, если бы отдавала работе все время, но, конечно, это было невозможно − ей нужно было заниматься ребенком, домашним хозяйством и готовить еду Для Слайма. Тем не менее она ухитрялась несколько раз выбираться из дома, когда подворачивался случай заработать несколько шиллингов на поденной работе у какой-нибудь леди. Дом она оставляла в полном порядке, так что, пока она отсутствовала, Истон легко справлялся со всеми делами. В этих случаях Рут обычно оставляла ребенка Норе Оуэн, своей школьной подруге. Нора с удовольствием оказывала ей эту услугу, тем более что Фрэнки всегда очень радовался этому. Он без устали играл с малышом, а потом каждый раз надоедал матери просьбами купить своего собственного ребеночка.

Истон зарабатывал от случая к случаю несколько шиллингов, иногда нанимался мыть окна, раз или два работал по нескольку дней или часов для другого маляра, которому подвалила удача получить кое-какую работу − отчистить и побелить потолок или покрасить одну или две комнаты, но такие случаи бывали чрезвычайно редко.

Иногда, когда им приходилось особенно туго, они что-нибудь про давали; Библия, которая обычно лежала на маленьком столике у окна, оказалась первой вещью, с которой они расстались. Рут вырвала чистый лист, где была дарственная надпись, и они продали Библию за два шиллинга букинисту. Со временем они продали почти все, что можно продать, за исключением, конечно, тех вещей, которые были взяты напрокат.

Слайм видел, что они все больше и больше залезают в долги и не могут платить за квартиру − уже дважды Истон брал у него взаймы по пять шиллингов, которые, вероятно, никогда не сумеет вернуть. Еще одно осложняющее обстоятельство заключалось в том, что Слайм постоянно боялся Руг, которую не покидало сознание своей ошибки; он знал, что она может рассказать Истону о том, что случилось. Она не раз уже говорила, что сделает это, и воздерживалась только потому, что знала: даже если муж простит ее, он уже никогда не сможет относиться к ней, как прежде. Слайм постоянно напоминал ей об этом, уверяя, что ничего хорошего из ее признания не выйдет.

В конце концов дом стал весьма неуютным. И не в том только было дело, что еда стала скверной и временами не было огня, хуже то, что Рут постоянно ссорилась с мужем. Она избегала разговоров со Слаймом и старалась, если это было возможно, не сидеть с ним вместе за столом. Слайм все время боялся, что Истон заметит ее отношение к нему и станет искать объяснений. Положение стало настолько неприятным, что Слайм решил убраться. Он сказал, что ему якобы предложили на несколько недель работу в каком-то отдаленном от города месте. После его отъезда они несколько недель жили впроголодь за счет кредита, который еще не полностью исчерпался, и продавали мебель и вообще все, что у них еще осталось и что можно было превратить в деньги. Вещи, стоявшие в комнате Слайма, они продали сразу же после его отъезда.

Глава 32

ВЕТЕРАН

Старик Джек Линден пытался заработать хоть немного продажей копченой селедки, но она частенько была не лучшего качества, и, даже когда ему удавалось сбыть хоть что-то, прибыль оказывалась столь ничтожной, что дело явно того не стоило.

Пока не закончилась работа в «Пещере». Филпот по-дружески помогал им, не раз одалживал Джеку шестипенсовик или шиллинг, часто приносил детям коробку печенья или сдобные булочки с изюмом. Иногда он заходил к ним попить чаю в воскресенье специально, чтобы принести коробочку лосося.

Элси и Чарли часто забегали к Оуэнам и пили чай вместе с Фрэнки; фактически, пока у Оуэна была хоть какая-то работа, они почти что жили у него, так как и Оуэн и Нора, зная, что Линдены сидят совершенно без денег, не считая того, что зарабатывала мать ребятишек, настойчиво приглашали их приходить почаще.

Старый Джек предпринял несколько безнадежных попыток найти работу, любую работу, но никто не хотел его брать, да к тому же зрение, с которым у него давно были нелады, совсем испортилось. Один раз он получил работу в крупной фирме, торговавшей продовольственными товарами, − носить по улицам рекламу. Его предшественник, старый солдат, был накануне уволен за то, что выпил в рабочее время. Эта реклама представляла собой два сложенные сандвичем щита и походила на ящик без дна и без крышки − этакий деревянный каркас, все четыре стороны которого затянуты материей с раскрашенной рекламой маргарина. Каждая сторона этого ящика или рамы была значительно больше, чем обычный рекламный щит − сандвич.

Линдену пришлось влезть в этот ящик и ходить с ним по улицам; две укрепленные на раме лямки стягивали его плечи и помогали таким образом держать все это сооружение. Когда он нес на себе раму, она здорово раскачивалась, особенно когда дул ветер, но внутри было два поручня, с помощью которых ее можно было удержать. Платили за эту работу восемнадцать пенсов в день, а ходить он должен был по определенному маршруту, взад и вперед, по самым оживленным улицам.

Поначалу рама не показалась Линдену такой уж тяжелой, но, по мере того как время шло, вес рекламы, казалось, все увеличивался, а лямки все сильнее натирали плечи. Кроме того, он испытывал жгучее чувство стыда, когда наталкивался на кого-нибудь из старых товарищей, а некоторые так даже смеялись над ним.

Линдену приходилось все время внимательно следить за положением ящика, и так как он был непривычен к такой работе да еще плохо видел, его несколько раз чуть не задавили. Его смущали насмешки других носильщиков реклам, бездельников, стоявших обычно у пивных, и мальчишек, которые кричали ему вслед: «Старый Джек в ящике!» Иногда мальчишки швыряли в раму всяческими отбросами, а однажды сшибли с него шляпу гнилым апельсином.

К вечеру он от усталости