Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

свекровь безумно огорчится, узнав, что часы проданы, но, к своему удивлению, убедилась, что старуха отнеслась к этому совершенно безучастно. Дело в том, что последнее время старики были как-то пришиблены и перестали интересоваться всем, что происходило вокруг, так что все ложилось теперь на плечи Мэри.

Мало-помалу почти все их имущество − недорогие вещи, на которые Дидлум и смотреть не хотел, − Мэри отнесла в лавки подержанных вещей или заложила ростовщикам. Все ушло туда − подушки, простыни, одеяла, коврики, линолеум и вся одежда, которую можно было продать или заложить.

Особенно они страдали без спального белья, потому что хотя укрывались ночью той одеждой, которую носили днем, всем старьем, какое было в доме, включая даже старую скатерть, все это не заменяло одеял, и зачастую они не могли уснуть из-за холода.

Дама, посещавшая бедняков их района, иногда давала Мэри записку на получение кучки угля или к бакалейщику на товары стоимостью в шиллинг или квиточек на кастрюлю супа, который по вечерам Элси получала на суповой кухне. Впрочем, бывало это не часто, потому что, говорила дама, кругом много таких же семей и совершенно невозможно сделать что-нибудь существенное для каждой.

Порой Мэри чувствовала себя настолько слабой и истощенной от чрезмерной работы, забот и недостатка приличной пищи, что совершенно валилась с ног и не могла работать. Тогда она ложилась в своей комнате на кровать и плакала.

Когда с ней случалось такое, Элси и Чарли, приходя из школы, выполняли всю домашнюю работу, готовили ей чай с поджаренным хлебом и ставили на стул возле кровати, чтобы она могла лежа поесть. Если в доме не было маргарина или шкварок, они резали тонкими ломтиками хлеб и, поджаривая его, делали вид, будто это печенье.

Дети даже радовались таким дням − в доме царили покой и отдых, совсем непохожие на обычные дни, когда их мать так занята, что у нее нет времени поговорить с ними.

Они садились у ее кровати, бабушка в своем кресле усаживалась напротив, рядом с ней устраивалась кошка, которая мурлыкала и мяукала, когда ее поглаживали или заговаривали с ней. Говорили они обычно о будущем. Элси говорила, что она станет учительницей, будет зарабатывать целую кучу денег и приносить их матери домой, а уж мама купит все что нужно. Чарли подумывал о том, чтобы открыть бакалейную лавку и завести лошадь и тележку. Когда у человека есть бакалейная лавка, там всегда много всякой еды, и, даже если у хозяина нет денег, он может взять в своей лавке сколько захочет еды − все самое хорошее − банки с лососем, варенье, сардины, яйца, пирожные, печенье и все прочее; да и деньги будут каждый день хоть понемногу да прибывать − вряд ли уж за целый день никто не зайдет в лавку и ничего не купит. А когда он будет развозить товары на тележке, запряженной лошадью, он будет катать всех знакомых мальчишек, и летом, после того как кончит работу и закроет лавку, он с мамочкой, Элси и бабусей сможет подолгу кататься по полям.

Их старенькая бабушка, в последнее время все больше впадавшая в детство, обычно слушала все эти разговоры с видом превосходства. Иногда она вступала в спор с детьми по поводу их планов и высмеивала их. В шутку она говорила, что и раньше много раз слыхала, как люди строят так вот свои планы, но в конце концов из них никогда и ничего не получалось.

Однажды в середине февраля, когда их семья оказалась в крайне тяжком положении, старый Джек обратился за помощью к секретарю Благотворительного общества. Было около одиннадцати часов утра, когда он свернул на улицу, где находилось общество, и увидел толпу человек в тридцать, ожидавших открытия, чтобы получить талончики на суп. Были в этой толпе и бродяги, и пьяницы, было несколько старых, сломленных жизнью рабочих вроде него самого, остальные же − рабочие в вельветовых или молескиновых штанах с завязками ниже колен.

Линден подождал, стоя в сторонке, пока все они ушли, и лишь тогда вошел в помещение. Секретарь встретил его очень доброжелательно и дал ему заполнить большую анкету, но так как глаза у Линдена видели совсем плохо, а руки тряслись, секретарь был так любезен, что сам записал все ответы и сказал старику, что разберется в его деле и доложит о нем на следующем заседании комитета, которое состоится в четверг, − разговор этот был в понедельник.

Линден объяснил ему, что они попросту голодают. Он уже шестнадцать недель без работы, и все это время они живут лишь на то, что зарабатывает его невестка, но и она уже почти две недели не приносит ни пенни, потому что фирма, на которую она работает, никакой работы ей сейчас не дает. В доме абсолютно нечего есть, дети плачут от голода. Прошлую неделю в доме не было ничего, кроме черствого хлеба и чая, и они ходили в школу голодными, а на этой неделе у них и того нет. После недолгого разговора секретарь дал Линдену два талончика на суп и повторил свое обещание разобраться в его деле и доложить на заседании комитета.

По дороге домой Джек прошел мимо суповой кухни, где увидел тех же людей, что стояли у конторы Благотворительного общества за талончиками на суп. Длинная очередь вытянулась вдоль улицы. Помещение было маленькое, и хозяин впускал их группами по десять человек.

В среду секретарь Благотворительного общества посетил дом Линдена, а в пятницу Джек получил письмо, в котором его извещали, что комитет рассмотрел его просьбу и пришел к выводу, что случай их «безнадежный», и поэтому они не в состоянии им заниматься и предлагают ему обратиться в Опекунский совет. Вот этого-то Линден до сих пор старался избежать, но сейчас он зашел в тупик. Они уже больше месяца не платят за квартиру, и в довершение ко всему его зрение так ухудшилось, что, даже если бы ему и предложили вдруг работу, весьма сомнительно, что он сумел бы справиться с ней. Подавленный отчаянием и мучась от унижения, Линден проглотил остатки своей гордости и как побитая собака поплелся к попечителю, ведающему помощью беднякам. Тот представил его Опекунскому совету, где сочли, что в их случае не следует оказывать денежную помощь семье, и порешили отправить Линдена и его жену в работный дом, а Мэри выдавать три шиллинга в неделю, чтобы она на эти деньги содержала себя и двух своих детей. Что касается сыновей Линдена, члены Опекунского