Обратный отсчет: Равнина - Токацин

и с каждым разом становился мрачнее. Отложив бинт, он снова взялся за ампулы. Ещё одна игла вошла под кожу. Бронн не шелохнулся.

— Антидот? — пробормотал Гедимин, растерянно глядя на раненого. «И что мне было не проверить все затычки⁈ Хорошо ещё, надышался только один!»

— Дал уже, — отозвался Вепуат, закрепляя последний бинт. — Желудок, лёгкие, — всё ерунда. Боюсь, сердце не выдержит.

За спиной заверещали.

— Яд в груди, — пропищал Бронн, склонившись над раненым, и ткнул костяшками пальцев в его грудину. — Яд ушёл в кровь, и теперь он здесь. Не трать больше снадобья, мастер Вепу-а. Теперь Уттунри в руках богов.

— Не так быстро, — Вепуат, отстранив его, снова проверил раненому пульс и направил сигма-сканер ему в грудь. — Боги подождут. Гедимин! Если кровяной ка… А, ядро Сатурна! Восемь дней… Есть ли у него эти дни?

— Уттунри в руках богов, — мрачно повторил Бронн, и другие согласно запищали. — Мы благодарны тебе, мастер Вепу-а. Теперь позволь нам провести ритуалы.

Гедимин ожидал, что Вепуат фыркнет и потянется за очередной ампулой, но тот, выключив сигма-сканер, отодвинулся в сторону. Его радужка слегка посветлела.

— Кажется, сработало, — отрывисто сказал он, перебираясь на середину комнаты. Лежанку у стены окружили Бронны. Гедимин видел, как они под прерывистое повизгивание разматывают нитку бус-позвонков и раскладывают по полу камешки. К раненому никто не прикасался.

— Вроде он не так хрипит, — неуверенно пробормотал сармат. Вепуат дёрнул плечом.

— Лёгкие повреждены, конечно. Но это ему поправят. В Алвене есть кровяные камни. Ему бы до них дожить! Сердце. Это вещество дёрнуло что-то в управляющих центрах. То идёт разгон, то остановка. Вроде бы начало выравниваться, но…

Он выразительно пожал плечами и снова направил на лежанку сигма-сканер. Бронны уже отступили от неё, но продолжали попискивать и кланяться, кончиками когтей дотрагиваясь до костяных бус. Низка позвонков опоясала лежанку — и Гедимин видел, что заступить за эту черту никто не смеет.

— Вроде, и правда, выравнивается, — без особой уверенности пробормотал Вепуат. — Но надо за ним смотреть. Эй!

Бронны, вздрогнув, обернулись.

— Я буду к нему заходить, — сказал Вепуат, убирая ампулы в карман. — Но постоянно тут быть не могу. Если ему станет хуже, или, наоборот, он очнётся, — сразу бегом ко мне! Держите тут тёплую воду и древесный жир. Ничего, кроме этих вещей, ему не давайте! И Хассинельга нет, как назло, и долго не будет… Эх-х!

Бронны переглянулись. К лежанке, огибая их, уже пробирались Скогны с ещё более длинной нитью костяных бус в руках. Один из них обрызгал раненого чистой водой и что-то пропищал. Гедимин недовольно сощурился.

— Надо бы забрать его в лагерь. В лаборатории будет проще за ним следить.

Бронны заверещали. Вепуат покачал головой.

— Я думал. Слишком большой стресс. А ему и так непросто. Смотрите за Уттунри, ладно? — он снова повернулся к Броннам. — Как только вернётся Хассинельг, отправим его за кровяным камнем. Это будет быстрее, чем переучивать один из наших. Уттунри должен дожить хотя бы до дня Воды.

Бронны, как-то съёжившись, разглядывали свои когти. Их уши были плотно прижаты, острые зубы — нервно оскалены. Скогны отошли от лежанки, оставив там вторую нитку бус. Гедимин смотрел на неё, угрюмо щурясь. «Такое я видел. Ритуал этого… бога смерти. Не нравится мне всё это…»

…Вепуат оглянулся на притихший ангар и зябко поёжился.

— Надо же было этой дряни просочиться…

Ещё одна вспышка сверкнула над холмом, коротко и вполсилы. Снаружи шумел дождь, но шипения Гедимин уже не слышал — все реакции прошли, теперь их продукты смывало в низины. У лаборатории филки разгружали волокушу, заставленную стеклянными ёмкостями; сквозь стенки виднелись разноцветные реактивы.

— Они думают, что он умрёт, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на долину. В ангаре столярной мастерской по-прежнему было тихо.

— Да и я не уверен, что нет, — отозвался Вепуат. — Сделал, что мог. Сюда бы нормальный медотсек с персоналом…

…«Вращающееся колесо. Вращающиеся шпульки… Мать моя колба! Механический привод приделать нетрудно. Но — к чему его приделывать⁈» — Гедимин скомкал очередной чертёж и досадливо сощурился. «Куда ни ткнёшь — всё выходит не прялка, а бомба. То-то у местных за тысячи лет никакой механизации…»

Он развернул голографический экран. На нём покачивалась в разные стороны, судорожно подёргиваясь, ветвящаяся костяная шпулька. Нить, захваченная рукой Сэта-прядильщика, ложилась между тонкими рогами. «И не промахнётся же,» — Гедимин покачал головой. «Четыре отростка, смещённый центр тяжести… и он её не закручивает, а как-то… толкает под углом. Вот как раз этот момент… Hasu! Ну и как это предполагается механизировать?»

В ангаре было тихо. Вепуат ушёл в столярку. Филки снаружи упражнялись в перетаскивании бочек и волокуш, — к более сложным занятиям их можно было пристроить не ранее чем через пять-шесть часов. Из низины доносились приглушённые удары — на складе дробили «асбест». Гедимин покосился на загородку, за которой медленно окрашивалось зеленью минеральное волокно, и тяжело качнул головой. «Надо было сканировать в увеличении! Там что-то залито или вставлено внутрь кости. Без этой детали получится ерунда. Сделать образец, покрутить в руках, — потом уже думать о механизации.»

Дверь приоткрылась.

— Ага, тебя нашёл, — Альгот шевельнул пальцами в приветственном жесте. — А где Вепуат?

— В ущелье, лечит Бронна, — отозвался Гедимин и запихнул исчирканные листки за отодвинутую заслонку. — Вдохнул кислоту. Из твоих все целы?

— Кислоту⁈ — химик щёлкнул языком. — Надо же было умудриться… Нет, я идиотов в лаборанты не беру. А вот со складом надо что-то делать. Лаборатория не резиновая. Тут — жарко. В бараке — тесно… и соображение у многих сбоит. В ущелье трясёт. Нужно какое-то помещение…

Гедимин посмотрел на потолок.

— Станция. Тепло, сухо, никто не ходит. С подъёмником управитесь.

Альгот, хмыкнув, посмотрел себе под ноги.

— Станция? Прямо в пещере? И что, строительству не помешает?

— Какое строительство