Обратный отсчет: Равнина - Токацин

колба… Интересно, почему эта дурь в Теккехе не работала. Тросы намотали, крышки на место поставили — и никаких дней Пустоты…

Вепуат хмыкнул.

— А правда. Интересно.

С загривка донеслось недовольное рявканье.

— Хозяева ворот! — Урджен повернулся к сарматам, сердито скалясь. — Ты же ходил к ним! Они отдали тебе Теккех. Отдали на эту сторону. Зачем им забирать обратно⁈

Он отвернулся и встряхнул головой, будто выбрасывая из неё что-то очень глупое. Гедимин мигнул. «Опять какой-то местный сопромат. И ни одной внятной инструкции. Не завидую тем, кто останется тут жить…»

16 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — долина Элид, Элидген

Над холмами постепенно темнело. Уже нельзя было различить цвета, но погонщики не думали о привале — только подгоняли зверя, стоило ему замедлить шаг. Они притихли и с опаской косились на меняющее цвет небо. Фиолетовые волны от края до края рвались на куски и сворачивались в розоватые и белесые кольца.

— Рано сегодня началось, — пробормотал Вепуат, с тревогой глядя на небо. — Ещё ведь не утро…

Гедимин положил ладонь на бугристую броню. «Застанет в дороге — придётся лезть в ниши,» — сармату было не по себе. «Защитное поле… Оно его вроде бы пугает. Хотя — раньше он и без поля выживал, и все, кто под панцирем. Надеюсь, Айзек соорудил для них укрытие. Хотя бы такой же надёжности. Воздух… Хватит его под куполом? Раньше-то нас там было меньше…»

Пейзаж снова сменился. Темнота поглотила дальние низины, поле зрения сжималось с каждой минутой. Гедимин потянулся к фонарю, но, подумав, опустил руку. «Может, здесь лучше ходить без фар. Мало ли кто явится на свет.»

— Рассказывать Айзеку или нет? — вслух подумал Вепуат, шурша чёрными камешками-желваками; он снова высыпал их на ладонь и задумчиво перебирал.

— Всё равно узнает, — буркнул Гедимин, глядя на погонщиков. — Джагулы молчать не будут.

— Угу, — Вепуат нахохлился. — С одной стороны — нам ведь есть чем гордиться. С другой — Айзек точно разволнуется…

Гедимин поморщился.

— С ним не угадаешь.

Он покосился на правую руку. Перчатку он недавно вскрывал, ладонь рассматривал, — колкие кристаллы не оставили даже рубцов на коже, вот только иногда, особенно в темноте, по пальцам тянуло фантомным холодом. Гедимин подавил желание подставить руку под свет фонаря и придвинулся ближе к Вепуату. «Как закончатся все катаклизмы, надо будет связаться с Теккехом. Надеюсь, они там выживут. Они толковые. Хоть тысячу лет и пролежали пеплом. Как это вообще объясняется? Хоть физикой, хоть биологией?»

…Джагулы завыли. Гедимин вздрогнул, схватился за сигма-сканер, — вдоль спины зверя проплывало плато со знакомыми очертаниями. Луч качнулся вперёд — и упёрся в обрывистый склон и непроницаемый чёрный купол. Защитное поле над постройками базы уплотнилось так, что не пропускало даже свет, но воздуховоды кто-то оставил — и через пару секунд Гедимин услышал вой множества глоток. Сааг-туул громыхнул спинными пластинами, едва не стряхнув сармата на землю, и перешёл на бег.

Когда он, обрушив по дороге лавину, поднялся на холм, в защитном поле уже открылись сияющие проёмы. Сааг-туул развернулся боком и грохнулся наземь, забросав купол гравием. Погонщики скатились с загривка. Навстречу им из «ворот» уже выбегали с воем и отрывистым рявканьем. Вторые «ворота» были тихими. В светящемся просвете остановились два рослых чёрных силуэта. Один поднял фонарь. Световое пятно дотянулось до сарматов и замерло. Из «ворот» донеслось негромкое хмыканье.

— Живые. Оба, — отрывисто сказал Айзек. Его напарник тяжело вздохнул.

— Ну, что расскажете?

Вепуат подтолкнул Гедимина в спину и сам, обогнав его, съехал по углублениям панциря.

— Тридцать тонн золотой глины, — выпалил он, разворачиваясь на пятках. — Лежат в воде уже три дня. Надо выложить на просушку. Зови филков — есть работа!

Джагулы замолчали. Из толпы вышел Урджен.

— Не возись. Хеллуг всё вынут. Куда класть?

…Остатки распоротых мешков растянулись вдоль ангара горячего цеха — и дальше, до тропы и за неё, заняв просвет между бараком и душевой. Разбуженные филки морщились, ворчали, но лопатами махали быстро. Гедимин порывался разровнять слишком толстый слой глины, но Вепуат его ловил и разворачивал к длинному «живому холму». Джагулы, перетаскав мешки, разбирали временный лагерь. Все их фонари на костяных жердях переехали на бока сааг-туула — освещать распахнутые «отсеки». Толпа у «подножия» «холма» рассосалась, только из открытых «люков» доносились стуки и шорохи вперемешку с рычанием и рявканьем.

— Быстро они, — пробормотал Гедимин, стараясь не оглядываться на рассыпанную повсюду глину. «Высохнет. Впереди шесть дней простоя. Высушим, раздробим, мешки прополощем, сошьём обратно. И будем ждать конца месяца. Местные традиции, чтоб их все…»

— Под куполом им было бы безопаснее, — заметил Кенен Гварза. Он, распределив филков и раздав лопаты, вышел в коридор и теперь молча наблюдал за работами. Рядом, посматривая на сигма-сканер, стоял Айзек.

— Что за символы на боках зверя? — спросил он, поворачиваясь к Гедимину. — При выезде таких не было. Отметки столичной таможни? Судя по отсутствию руды и полным трюмам глины, встретили вас мирно.

Вепуат уставился себе под ноги и толкнул Гедимина в бок. Тот сердито сощурился.

— Шесек забрал руду, — буркнул он. — А за глиной ещё придётся ехать. Если накопают. Они там не торопятся.

Айзек хмыкнул.

— Тридцать тонн с начала месяца — это «не торопятся»? Атомщик, ты опять спутал Равнину с Землёй? Или увидел там, в карьере, местный скрепер?

Гедимин кивнул на сааг-туула. Фонари с его боков уже сняли, и «отсеки» закрывались один за другим. Захлопывали их изнутри — само животное, похоже, давно уснуло. Никто не вылезал на спину и не стучал по броне погремушками — видимо, погонщикам было не до этого. «Может, уже собрались и болтают,» — сармат криво ухмыльнулся.

— К этой штуке приделать отвал — и скрепер не понадобится. Скалу в полсебя двигает — глину сдвинет не хуже. Если бы местные не занимались ерундой…

— Скалу? —