Шесть зимних ночей - Кэти Астэр

из комнаты, как взгляд упал на черную щепку посреди выжженного паласа – единственного напоминания, что огонь из камина вырвался и гулял по дому. В щепке еле тлел красный уголек. Ее можно было взять рукой и не бояться обжечься. Я коснулась обугленного дерева и охнула: сотни голосов заорали у меня в голове, требовали не трогать, оставить на месте – без меня разберутся, я не смогу.

Тут же появился дед:

– Ты его трогала? – спросил он строго.

– Только пальчиком, совсем не горячий, – ответила я, оробев.

Дед покачал головой и оглянулся, за спиной стояла испуганная сестра.

– Значит, нести тебе, – сказал он, немного помолчав. – Кто первый коснулся уголька, тот и делится с ним своим теплом и жизнью, чтобы помочь разжечь пламя.

Этого в легенде я не помнила. Делиться своей жизнью с угольком не планировала и вообще не стремилась покидать быстро остывающий дом и идти в лютую стужу.

– Одеваться нельзя, медлить тоже, – слова деда рубили хуже топора. – Лучше начинать с самого дальнего дома, тогда будет проще на последних.

Я непонимающе посмотрела на деда, а потом на сестру.

– Уголек будет с каждым разом забирать твою силу все больше и больше, – подхватила та. – Ему нужна помощь, чтобы раскочегариться. Не получится просто так пронести его по домам и положить в камины. Нужно заплатить.

Откуда эта пигалица знает такие подробности? Дед что, готовил ее для этого? Он же говорил, что я буду нести уголек! Решил, что я не справлюсь?

Противное, сальное чувство обиды поползло откуда-то изнутри. Ну да, конечно, моя сестра лучше всех знает, образцовая внучка. А я так – не пришей кобыле хвост. Еще и мать из-за меня ушла.

– Нельзя медлить, – не дал утонуть в мыслях дед. – Уголек уже начинает гаснуть. Возьми его и поделись своим теплом.

Я зло посмотрела на эту черную щепку и с трудом подавила в себе желание ее просто растоптать. Какая же глупость эта легенда. Ничего не изменится, если я не разожгу огонь в двенадцати каминах. Солнце так же будет вставать каждый день. Это простое астрономическое явление, оно не завязано на каком-то странном пламени. Не должно быть завязано.

Тяжело вздохнув, я взяла щепку в руку и сжала. Приятное тепло разлилось по руке и пошло дальше.

– Не забирай у него, подари свое, – напомнил дед.

Я хотела огрызнуться, но подавила в себе и это желание. Поднесла щепку к губам и подышала на нее. В ладонях стало горячее.

– Отлично. Теперь тебе надо сходить в гости к одиннадцати семьям и разжечь у них камины. Помнишь, как лучше начинать?

Я кивнула и пошла в сторону выхода. Дом был уже ледяным. Ступать в домашних туфлях по выстуженному полу было просто невозможно, а я еще не вышла на улицу. Щепка грела руку, и мне очень хотелось вытянуть из нее тепло и прогреться полностью. Дед маячил за спиной.

Ночь была ясная. На темно-синем небе мерцали звезды. Им вторил чистый белый снег, который покрыл собой весь наш сад и окрестные участки. Мороз стоял жуткий. Мне стоило только вдохнуть, как замерзло все внутри, склеило нос, заслезились глаза. Щепка стала остывать.

– Не медли, – проговорил за спиной дед.

Я вышла с нашего участка, уже не чувствуя оледеневших ног.

Двенадцать каминов, двенадцать минут надо побыть возле каждого из них, чтобы убедиться, что огонь горит ровно. Почти два с половиной часа мне надо ходить по этим домам, скармливая щепке свое тепло. А тепла почти не осталось. Зуб на зуб не попадал, и я поспешила к ближайшему дому. Представила мысленно, как поджал губы дед. Вот пусть бы сам с этой щепкой и ходил по страшному морозу. Учить все горазды. А я так замерзла, что не готова была идти полкилометра на другую сторону нашего села – и пошла в ближайший дом.

Дверь открылась сразу. Соседи удивились, но ничего не сказали. Они тоже знали негласное правило, что начинать надо с самого дальнего дома. Еще бы, их семейство уже три раза разжигало пламя в каминах. Старший сын приходил всегда такой бодрый. Никак не выдавал тот факт, что все тепло расходует на несчастную деревяшку.

Как разжигать огонь, я видела много раз. Доковыляла до холодного камина, подышала в щепку, давая немного своего тепла, и поднесла ее к дровам. Загорелось не сразу. Сначала просто стало припекать, и меня затрясло уже от того, что из тела выходил холод. Потом начало нестерпимо жечь. Полетели искры, и наконец-то занялось пламя. Хозяева засуетились вокруг камина, передавая огонь к свечам на столе и дальше по дому. Становилось теплее. Наверное, это было настоящее чудо, странное, описанное в легенде. Но я не особо им прониклась. Мне надо было идти дальше. Двенадцать минут еще не прошло, поэтому я села со всеми за стол. Попробовала какое-то рагу. Оно было сухим, а морс слишком сладким. Хозяева уплетали еду и поглядывали на меня. Обычно такие застолья принято облагораживать беседой. Но разговор не клеился.

– Ты в следующий раз, – сказал наконец старший сын, – щепку держи как указку, тогда не будет так сильно жечь.

Я кивнула. Хоть какой-то дельный совет за этот вечер.

Щепка в руке остывала. Я подышала на нее и почувствовала, что замерзаю в нагревающемся доме. Надо было двигаться дальше.

Следующий дом принадлежал семье, которую я терпеть не могла. Девушка, которая там жила, когда-то очень со мной дружила, а потом решила, что я слишком важничаю. Пустила слух, что со мной не надо общаться, и я осталась без друзей в этой дыре. Я посмотрела на ее дом и решила, что пусть они подольше померзнут. Затем отправилась в дом с другой стороны нашего. Нет разницы, в каком порядке зажигать камины. В голове опять всплыл образ деда: он качал головой. Сам бы пошел в этот мороз, дед!

Про ноги я даже не вспоминала, они замерзли, как только я вышла на улицу из первого дома. Руки тоже окоченели. Я даже успела испугаться, что щепа совсем остыла; но нет, та еще тлела. Я даже нашла в себе силы, чтобы подышать на нее. И зря: все кости взвыли от холода, а щепа сильнее не занялась.

Второй дом тоже встретил меня немым удивлением. Я почти ничего не знала о проживающей в нем семье. В этом году в дом приехали наследники, и это была их первая ночь с угольком. Они тревожно оглядывались и очень осторожно пустили меня к камину. Видимо, ревущее пламя их очень напугало.

Щепку в этот раз я держала как посоветовали – указкой. Но еще раз дышать на нее не стала, направила на дрова и ждала, когда те наконец разгорятся. Ждать пришлось дольше, чем в первый раз. Все так же полетели искры, так же разлилось блаженное тепло по всему телу и загорелось пламя. Хозяева точно так же разнесли его по всему дому.

Не помню, а дед тоже разносил огонь по дому каждый год? Я обычно этим не занималась и просто сидела возле камина и грелась. Потому что к тому моменту, когда до нас доходили, дом вымерзал до состояния улицы.

Двенадцать минут в этот раз пролетели очень быстро. Да и еда тоже была более-менее сносная. А вот выйти на улицу стало настоящим испытанием. Я не готова была снова выходить в этот холод, опять греть щепку и идти в следующий дом. Их оставалось девять. Девять семей, к которым надо зайти и принести огонь. Ценой собственной жизни!

Маленькая я все бы отдала за то, чтобы ходить вот так в самую главную ночь и разносить свет и тепло по соседям. Но той девочки больше нет. И она никогда не вернется. Спасибо, дорогая сестра.

– Тебе их не жалко? – как же достал этот голос! Как бы я ни пыталась вспомнить, кому он принадлежит, не могла вытащить из головы ни одного образа.

– Почему я должна их жалеть?

– Благодаря тебе это все происходит.

Я недовольно мотнула головой. Снова он завел свою любимую шарманку.

– Тебе исправлять то, что натворила.

– Да хватит! Ничего я не сделала! Ни в чем не виновата!

Голос тяжело вздохнул. Меня колотило, даже стало теплее. Ну сколько же можно это повторять? Сколько можно пытаться вытащить у меня чувство вины, хотя я вообще ни в чем не виновата! Я сделала то, что должна была. То, что говорила сделать легенда…

От воспоминаний я даже перестала дрожать. Легенда привела меня сюда. Древняя сказка, для моей деревни ставшая реальностью. А могла быть нормальная жизнь, самая обычная – с поездками и тусовками. Но мать выбрала остаться, а потом все равно сбежала. Я не хотела об этом думать, но память услужливо