Спастись от опасных мужчин - Сол Лелчек

Мартин Гилман уставился на меня, потом медленно кивнул.

– Оглядываясь назад, понимаю, что мы могли бы значительно упростить себе жизнь, наняв кого-то менее компетентного, чем ты, – сказал он наконец. – Век живи, век учись. Жаль, что мне придется убить тебя. Если бы это не было необходимо, я бы нанял тебя по-настоящему.

В его кармане тихо зазвонил телефон. Его взгляд ненадолго скользнул вниз, когда он сунул одну руку в карман, чтобы прервать звонок.

На сей раз я успела запустить руку за край своего ботинка.

– Так или иначе, – сказал он, – я не хочу торчать здесь всю ночь. – Он вновь держал пистолет обеими руками. – «Care4» – это компания с неограниченным потенциалом, Никки. Мы поддерживаем связи со многими влиятельными людьми, не только по всему миру, но и в нашей столице. Когда что-нибудь в этом духе случится в следующий раз, мы уже будем недосягаемыми.

Из миниатюрного «Дерринджера» можно было попасть в цель только в том случае, если до нее было не более нескольких футов, но Мартин Гилман находился от меня именно на таком расстоянии. Я стремительно подняла руки и выстрелила вперед и вверх. Звук выстрела был тихим, не намного громче, чем звук выстрела из пугача. Пуля попала ему в горло, и за долю секунды ожидаемая продолжительность его жизни съежилась с приблизительно сорока лет до следующих сорока секунд. Он выронил пистолет, сел на землю и обеими руками схватился за свое горло, из которого лилась кровь.

В «Дерринджере» два патрона, и я могла бы выстрелить в Гилмана еще раз, но я не стала этого делать. Не потому, что я хотела продлить его предсмертные муки, а потому, что я просто устала стрелять в людей. Я была бы счастлива, если бы мне на глаза больше никогда в жизни не попался ни один ствол. На меня накатило одно из тех цепенящих, гнетущих состояний духа, когда все во вселенной кажется лишенным смысла.

Человек, называвший себя Оливером, пытался что-то сказать, но не мог ничего выговорить из-за своего простреленного горла. Издавая неприятные звуки, он медленно из сидячего положения лег навзничь, словно в стоматологическом кресле с откидной спинкой.

Он не сразу осознал, что умирает, но в конце концов это понимание к нему все-таки пришло.

Я не очень-то удивилась, услышав звуки сирен. Как и многие другие районы Окленда, его порт был покрыт сетью микрофонов, предназначенных для того, чтобы улавливать звуки выстрелов и передавать точную информацию о месте, где был произведен выстрел, ближайшему полицейскому патрулю. Если кто-то стрелял где-то вне помещений, всегда существовала неплохая вероятность того, что вскоре на шум явится полиция.

Я стояла между двумя мертвецами, причем один из них был убит из пистолета, зарегистрированного на мое имя.

Мне ни за что не позволят просто взять и уйти.

Я сунула руку в карман Мартина Гилмана и достала тот самый айфон, который отвлек его внимание в критический момент. Я прижала большой палец его обмякшей правой руки к датчику, считывающему отпечаток пальца, чтобы разблокировать экран, после чего по памяти набрала номер.

– Это я, – сказала я.

Голос Джейда звучал сдавленно от избытка адреналина:

– Никки? Мы в доме Ганна, мы нашли его тело. Где ты?

– Я на следующей остановке.

– Где именно?

– Документы, которые Карен Ли пыталась передать вам, сейчас у меня, но мне нужна ваша помощь. Серверы «Care4» должны быть сегодня же вечером отрезаны от офисов этой компании. Завтра будет уже слишком поздно.

По-видимому, это не особенно его обескуражило.

– Что ж, это будет не первый раз, когда я разбужу судью. Если у тебя есть доказательства, дающие нам основание явиться в штаб-квартиру «Care4», мы решим этот вопрос.

– Есть еще кое-что. Сегодня вечером некоторые люди пытались меня остановить.

– Пытались? – Услышав, как я это сказала, он меня понял. – Ясно. С тобой все в порядке? – В его голосе звучало явное беспокойство.

Без каких-либо эмоций я подумала: интересно, это он тревожится из-за меня или из-за того, что рискует опять потерять те доказательства, которые один раз он уже упустил? Я истолковала свои сомнения в его пользу и решила, что он тревожится как из-за доказательства, так и из-за меня.

– Сейчас сюда явятся оклендские служители закона. Мне нужно, чтобы сюда приехали и вы, чтобы объяснить им, что к чему. Постарайтесь сделать так, чтобы они поняли, что я работала вместе с вами. Дома у меня на кровати очень удобный матрас. Ортопедический, без пружин, в общем, все такое. Я к нему привыкла, и мне очень нравится на нем спать. По правде говоря, мне бы не хотелось провести эту ночь где-то еще.

Он понял, куда я клоню.

– Говори адрес. Мы выедем сейчас же.

Я сказала ему адрес.

– Да, Никки, еще один вопрос.

Я хотела уже отключиться, но продолжила держать телефон у уха.

– Если, как ты сказала, мы все понимали неправильно, то в чем на самом деле была суть? Людям действительно грозила опасность?

Я кивнула, хотя он и не мог меня видеть.

– Да, но не тем людям, о которых мы думали вначале. Когда вы приедете, я все вам объясню, но вам нужно поторопиться. Пока вы сегодня вечером не доберетесь до офисов «Care4», жизни этих людей по-прежнему будут находиться под угрозой.

Я положила телефон на землю и, подойдя к ряду грузовых контейнеров, села и, ссутулившись, привалилась к рифленому металлу, слушая, как звуки сирен становятся все громче. Я так устала, что могла бы заснуть, прислонившись к битому стеклу. Мое лицо болело, мое тело болело, у меня болело все.

Я видела за воротами голубые огни. И смотрела, как они приближаются все ближе и ближе.

– Господи, Никки. Когда я видела вас в прошлый раз, вы выглядели плохо. Сейчас же вы выглядите… еще хуже.

– Спасибо.

– Из-за вашей скрытности с вами исключительно трудно работать. Я говорю это с равными долями досады и симпатии.

– Всем нравятся трудные задачи, дающие возможность проявить себя.

– Да, полагаю, что это можно описать и так. Кстати, как вам уже известно, наши сеансы подошли к концу. Нынешний сеанс последний. Я представлю суду свои бумаги, и все вопросы к вам будут сняты. Но вы можете продолжать ходить ко мне, теперь уже по собственной воле.

– У меня есть выбор.

– Вот именно, у вас есть выбор.

– Могу ли я задать вам один вопрос, прежде чем уйду?

– Конечно.

– Как вы думаете, наш облик формируется тем, что мы делаем?

– Что вы имеете в виду?

– Ну я хочу сказать, как, по-вашему, если ты делаешь что-то плохое, это делает тебя плохим человеком?