Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Иглица! Видел, что они сделали⁈

Туман уже не мешал сканировать местность. Ближайший «куст», зарывшийся в гравий, был цел — только верхние, торчащие из земли побеги срезало, как лучевым резаком. Зато поодаль дымилась яма. Ядро растения растрескалось и вывернулось наизнанку, обугленные побеги разваливались на волокна и утекали пылью вслед за светящимися лентами. Пока Гедимин следил за остатками иглицы, они рассыпались на треть.

— Это они? — сармат кивнул на огни в тумане. — Тогда почему не тронули остальное? Там много растений…

— Вон то ещё зацепило, — Вепуат указал на «южный» склон. — Точно они. Больше там никого не было. Почему выборочно — да кто их знает…

Ещё треть иглицы рассыпалась прахом. Огней в тумане уже почти не осталось. Последний мерцающий гигант проплыл над ущельем и свернул куда-то к центру Равнины. «К воротам,» — мелькнуло в голове Гедимина. Купол всплывал из тумана, как со дна мелеющей реки; освещённость медленно росла — вместе с показаниями дозиметра.

— Уходят, — выдохнул Вепуат, разворачиваясь к неподвижному сааг-туулу. Теперь из тумана «всплыл» и он. С тех пор, как Гедимин видел его в последний раз, его хвост поменял положение. Больше не изменилось ничего. «Панцирь цел,» — думал сармат, направляя на животное сканирующий луч. «Живой. Не тронули. Не заметили?»

— Кажется, из барака никто не лез, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Уттунри… Ага, вот он. Пьёт отвар курруи. Без шкурок. Ну, хоть это они сделали. А ведь просил не совать ему ягоды!

— Хорошо, хоть никому не скормили, — Гедимин вспомнил, как стоял посреди чёрного ущелья, и его передёрнуло. Что-то тёмное мелькнуло на краю поля зрения. Сканер успел «поймать» последние полосы ряби, уползающие со склона. Икси уходили вслед за туманом. Ветер снаружи усилился — «газ» потёк быстрее.

— Экхард? — Вепуат, увидев кого-то на трапе лаборатории, удивлённо хмыкнул. — Обычно он не… Эй! Ты ко мне?

Филк-медик быстро шёл к нему, размахивая рукой.

— Fauw! — крикнул он, указывая на бронеход. Вепуат вздрогнул.

— Я нужен? — он ткнул себя кулаком в грудь. — Ага, иду… Гедимин, ты тут справишься?

Туман уже стёк с холма, и стало можно рассмотреть верхнюю часть купола в долине. Его не растворило — теперь, когда никто не грыз его, поле уплотнилось до непрозрачности. Помутнел и купол над холмом — теперь сканирующий луч его не пробивал, и следить за туманом приходилось сквозь скалу. Его утаскивало куда-то к центру Равнины — будто включился гигантский насос, собирающий вытекшую пыль. «Если это, и правда, какие-то операции с воротами,» — думал Гедимин, следя за ускоряющимся оттоком, — «какие-то целенаправленные операции… Кто и зачем это делает? Или это побочный процесс? Ук-кут проветривают, а пыль просто высыпается наружу? Может такое место нуждаться в проветривании?»

— Кет! — крикнул кто-то — судя по громкости, прямо в наушник. Гедимин вздрогнул.

— Вепуат говорил — не кричи, а стучи, — выдохнул сердитый Альгот, глядя на него в упор. — А я не поверил. Да и рук жалко. Идём! Говорят, без тебя никак.

Гедимин мигнул. Химик уже шёл к бронеходу, быстро, почти бегом, и сармат, не успев ни о чём спросить, нагнал его только у трапа.

— Кто-то ранен? Но я ведь не медик.

Альгот на ходу пожал плечами. Вид у него был бледный — и то ли сердитый, то ли испуганный.

…Филк-лаборант сидел за столом, вытянув руку. Только она и торчала из-под защитного поля, которым его прикрепили к стулу и переборке. Филк был в сознании, но сидел, не шевелясь — только смотрел перепуганным взглядом на свою ладонь. Её вытянули над окровавленным листом скирлина, перехватив защитным полем у локтя. На подстилке, залитой бурой, явно несвежей, но почему-то жидкой кровью, догнивали остатки чего-то с костяшками внутри — возможно, пальца. Одного из пальцев у филка не было; короткая культя почернела и раздулась, и по ладони расплылся покрытый чёрными прожилками желвак. Гедимин смигнул — ему показалось, что чернота разрастается. «Не показалось,» — щёлкнуло в мозгу секундой позднее.

— Сюда! — выдохнул Вепуат, повернувшись к нему. Экхард, склонившись над повреждённой рукой, приложил жгут к запястью.

— Здесь?

Филк глухо застонал и зажмурился.

— Поздно, — отозвался Вепуат; его радужка была иссиня-чёрной. — Теперь — только по локоть.

— Что это за дрянь? — Гедимин шагнул к столу. Желвак на ладони филка сжался, выбрасывая на подстилку гниющую жижу.

— Да вот, — буркнул Вепуат, перетягивая раненому руку чуть выше локтя. — Экхард, добавь! Рука — не палец…

Филк зашипел, вжимаясь в кресло. Экхард выдернул из его плеча иглу пустой ампулы.

— Чего ждём⁈ — Альгот, протиснувшись мимо Гедимина, развернулся и толкнул его в грудь. — Как это делают? Облучают из сопла? Там что-то надо открыть?

— Да, придётся, — пробормотал Вепуат, поднимая на него взгляд. — Гедимин… Вот это вот надо облучить. ЭМИА-пучком. Боевым. Чем мощнее, тем лучше.

Гедимин ошалело мигнул.

— Живую руку⁈ Он же сдох… — сармат прикусил язык, глядя на съёжившегося филка. Чёрная полоса уже дотянулась до середины ладони.

— А так — нет? — Вепуат дёрнул углом рта. — Давай! На переборку, мы отойдём… А ну, все назад!

Он встал над филком, придавив к столу и без того неподвижную руку. Гедимин медленно стянул с плеча сфалт. «Поток… интенсивность… сожжёт же… и стол тоже…» — всколыхнулось в мозгу, и он поддел пальцами пластины на корпусе. «Вот так. На эту дрянь — и десять сантиметров выше. Надеюсь, отрезать успеют.»

Анестетика всё-таки не хватило. Филк закричал, дёрнулся, рука судорожно сжалась — и снова развернулась, — чёрный желвак лопнул. Гедимин видел, как трескаются и съёживаются обрывки кожи, и как вздувается и опадает чёрная поверхность, меняя цвет на светло-серый. Вепуат, шумно выдохнув, выдавил в плечо филка ампулу флония.

— Хватит, — он, поддёрнув жгут над локтём, перетянул его на запястье.