Обратный отсчет: Равнина - Токацин

молча шаркали по ним шлифовочными камнями. Обработка шла черновая, и Гедимин в неё не вникал — достаточно было, чтобы никто не вдохнул стеклянную пыль.

Зашуршала дверь. Вепуат с довольной ухмылкой протянул Гедимину голографический экран.

— Видишь? Один холодный день — и всё уже в побегах! Странный всё-таки метаболизм…

На экране из-под гравийной кочки торчали серебристые «кристаллы» — иглица в очередной раз проросла. Гедимин равнодушно глянул на голограмму и недовольно сощурился.

— Ты что, за этим ходил?

— И за этим тоже, — Вепуат, не обидевшись, потыкал в передатчик; изображение на экране сменилось. Теперь оно было разделено на четыре части — четыре макроснимка со столбцами показателей по краям. Изображённое Гедимин узнал не сразу — он помнил, как плесень, растущая на золотой глине, выглядит в подрощенном виде, но к её спорам не приглядывался.

— Получилось? — спросил он, глядя на съёжившиеся, истресканные «кристаллы». Что-то с огромной силой сжало оболочки спор, и они провалились внутрь. Сармат покосился на другие макроснимки — там были выпуклые, объёмные «кристаллы», кое-где даже проросшие.

— Ага, — Вепуат ухмыльнулся. — Даже сам удивился. Местная фауна — она живучая. Вон, смотри, — глина час как кипит, а они себе плавают.

— М-да, — Гедимин перечитал показатели под убитыми спорами и озадаченно хмыкнул. — Так чем ты их? Температура умеренная, фон тоже…

Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Проверь влажность. Просушка, всего-то. Глубокая просушка. Привыкли выживать во влажной глине. Без воды — смерть почти мгновенна.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Вот оно что… Ну, хоть с этим не возиться.

Вепуат перевёл взгляд на филков, исподтишка просканировал одного из них, довольно хмыкнул и выключил прибор.

— Хорошая штука — вода на кейеке. Надо запомнить.

— В бараке все живы? — Гедимин покосился на угрюмых филков, чем-то не на шутку напуганных. Вепуат кивнул.

— Регенерируют. По очереди. Ничего, ещё шесть дней — и наши камешки дозреют. Будем лечить по десять филков одновременно. И ещё двоих Старших. Не хотелось бы, конечно. Но — возможность будет.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— А Бронн? Не проверял?

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Не база, а госпиталь, да?.. Само собой, проверил. Жив. Спит. Бусами не обложен. На коконе намалёван трилистник. Зачем — не знаю.

20 день Пустоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Потускневший монитор не соврал — стержни «теплились» вполсилы. Айзек, жестом велев растерянным филкам оставаться на местах, пристально следил, как Гедимин вынимает из реактора пластину накопителя. Она потемнела и как будто стала тяжелее, — хотя последнее сармат списал на разыгравшееся воображение. От тусклого свечения стержней ему было не по себе.

— Бальтес, прими накопитель, — отрывисто проговорил Айзек. Гедимин, задвигая заслонку, слышал, как звенят пластины и кольца, закрепляемые на костяном «штативе». Когда он обернулся, один из филков уже отступил к монитору, а другой направил на синее «стекло» сопло излучателя. Гедимин смотрел, как качается маятник, и ждал зелёной вспышки, но в бункере по-прежнему было темно. Через пару секунд он, опомнившись, подставил под сопло «щупы» дозиметра.

— Не работает, — пожаловался Бальтес, останавливая маятник. — Повторить?

Айзек повернулся к Гедимину.

— Без толку, — качнул головой тот. — Мощность упала.

Айзек вполголоса помянул ядро Юпитера.

— Причины? — отрывисто спросил он. Гедимин, пожав плечами, кивнул на потускневший монитор.

— С реактором то же самое. Все источники излучения…

Он вспомнил о дозиметре и сам едва удержался от ругани — кривая интенсивности ушла под ноль и залегла там, плавно опускаясь всё ниже и ниже. «Отрицательный фон, мать моя пробирка… Ну и что с ним делать⁈»

— День Пустоты, — пробормотал Айзек, сверяясь с дозиметром. — Понятно… Реакторный накопитель продержится до вечера? Может, заглушить?

Тонкое волокно, прижавшееся к виску Гедимина, внезапно накалилось. Сармат поморщился.

— Пусть работает. Хранителю так легче. Накопителя при такой мощности на месяц хватит.

— Отмывайтесь — и свободны, — сказал Айзек, повернувшись к растерянным филкам. — Сброс проведём вечером, когда всё придёт в норму.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «В норму? На Равнине?»

…Решётки выпаривателей занимали в душевой всё больше места. Гедимин видел, как пятеро лаборантов обходят их, подливая раствор из бурдюков, — один химик уже не справлялся. «Асбестовый магнит» выудил из фильтров пригоршню игольчатых кристаллов и обрывков волокна — мелкие фрагменты всё-таки смывались в водосток. «Магнит», опущенный в водоподъёмную шахту, ничего в ней не нашёл — всё смытое оставалось на фильтрах, и Гедимин немного успокоился.

…Пятна, покрывающие недосушенную глину, из синих стали светло-серыми. Гедимин сверился со вчерашними «сканами» и сдержанно хмыкнул — рост «плесени» остановился. Сармат в задумчивости раздавил меж пальцев глинистый комок. «Возможно, пора измельчить и расстелить более тонким слоем. Где-нибудь на складе, где влажность воздуха проще контролировать…»

— Кет! — кто-то остановился рядом. — Рыться в грязи надо было вчера. Твой пост на восточном склоне. Защитное поле, в крайнем случае — плазма. Никаких ЭМИА-лучей!

Гедимин выпрямился и удивлённо мигнул — из ущелья вереницей поднимались притихшие аборигены. Впереди шёл Вепуат; в руках он держал лиственный кокон, из которого виднелось побелевшее ухо. Бронн свернулся в «мешке» клубком и не подавал признаков жизни.

— Пост! — напомнил Гварза, сердито щурясь. Гедимин развернулся к восточному склону и снова мигнул. Вдоль полупрозрачной стены защитного поля растянулся бугристый холм. Сааг-туул залёг у самого купола, закрыв все отверстия в броне. Свет фонарей у ворот горячего цеха дотягивался до середины его хвоста; дальше должна была начинаться темнота — но низины, и «восточная», и «северная», горели холодным зелёным огнём. Мерцающий туман клубился в них, подступая к верхнему краю плато.

— «Сивертсены» на полную, воздуховоды закрыть! — отрывисто скомандовал Гедимин, разворачиваясь к Гварзе. Тот только фыркнул и махнул рукой Вепуату, вышедшему из барака.

— С поста ни шагу!

…Дозиметр показывал минус полкьюгена. По белесому защитному куполу змеились