Князь Владимир - Юрий Никитин

– Погляди сверху на свой город, – приговаривалиему почти ласково. – Ты ж был выше всех, нас за людев не чел! Вот и будьвыше.

Острие кола сверху тонкое на длину среднего пальца, развечто малость толще, затем медленно расширялось. Какое-то время можно держаться,напрягая мышцы задницы и сжимая ногами гладко обструганный ствол, но никто непродержится вечно. Усталость побеждает любого богатыря, но даже тогда унемногих хватает мужества расслабить мышцы и помочь себе умереть быстро.

Наместник начал кричать и дергаться на колу первым. Егогрузное тело просело, кол обагрился кровью и слизью. Завыл еще один, в смертноймуке запрокинул голову, кровь потекла темная, будто и не человека казниливовсе, а вурдалака.

В толпе смеялись, хлопали в ладоши, подбадривали,советовали, как продержаться дольше. В воздухе стоял теплый запах свежей кровии свежих внутренностей вперемешку с содержимым порванного кишечника. В толпесобравшихся мальчишки-разносчики бойко торговали ячменными лепешками, булками ипирогами.

Потом часть народа отхлынула к капищу, там жрецы приносили вжертву детей посадника. По подсказке новгородцев пымали несколько ярыхсторонников Ярополка, коим пожаловал дома и земли воевод Владимира. Для нихспешно начали ставить еще колья, а кому не нашлось места, тех Владимир велелповесить на крюках за ребра возле городских ворот.

Жен и старших дочерей предателей отдал викингам и простоохочим на потеху, младших – в жертву Перуну, а дома – на поток и разграбление.Земли вернул прежним хозяевам, не взяв себе ни щепочки.

Войдан еще в первый день собрал сотников, велел проверить,кто и насколько в их старшей и младшей дружинах готов к бою, а кто и к походуна Киев. Все кузницы работали, удивляя и настораживая викингов, круглые сутки.Оттуда выносили охапками еще горячие мечи, топоры, кривые сабли. Зановоперековывали коней, готовили к дальней дороге.

Главному войску викингов оставалось два дня хода, чтобыдобраться до Новгорода. Владимир спешил за эти два дня переделать все дела,чтобы увести эту жадную до крови толпу в глубину Руси.

Задерганный, усталый, он валился с ног, а в седле проводилвремени больше, чем на ложе. Когда приехал в терем, осушил большую чашукрепчайшей кавы, сердце застучало чаще, но сил почти не прибавилось. Кава тожене придает сил, как объяснил волхв, а берет из его же запасов. Но откуда ихбрать, если уже все выметено, по сусекам поскреб и вычистил?

Обедал стоя, как конь, так еще можно противиться сну. Когдадверь распахнулась, Владимир ожидал Тавра, но на пороге возник перекошенныйсилуэт Сувора.

– Княже, к тебе послы!

– Кто? – переспросил Владимир. Сувор двоился ирасплывался в его глазах, будто в его личину поселилась Мара.

– Послы!

– От кого? – Он ощутил, как сон начал отступать, асердце похолодело. – От Ярополка? Или от Рогволода?

– Нет, княже. Заморские! Правда, гутарят по-нашему,только язык малость чудной.

– Не до послов, – ответил Владимир. –Накорми, пусть ждут до утра. Утро, мол, вечера мудренее.

– Как скажешь, княже, – ответил Сувор, но осталсяна месте. – Подождут так подождут. Только они вроде бы помощи просят!

Владимир горько засмеялся:

– Помощи? У нас? Самому впору вешаться или топиться.Зови! Интересно, кому это еще хуже, чем нам… Нет, приведи их в малую палату.Там сейчас Добрыня с боярами, Тавр. Я сейчас приду.

Сувор удалился. Владимир осушил еще чарку кавы, набросилкняжеское платье и спустился в малую палату. Пир там угасал, но пиры Владимирабыли теми кострами, которые только ждут новой охапки хвороста. Едва Владимирвошел, за столом раздался довольный гомон, отроки забегали чаще, сменилискатерти. Пировали все свои: Добрыня, Тавр, Стойгнев, Панас, Твердохлеб,молодые бояре и двое тысяцких.

Гостей еще не было, но едва Владимир сел, как за дверьюпослышались голоса. Дверь распахнулась, в палату вошли люди, от которых сразуповеяло железом и кровью. Рослые, крутоплечие, суроволицые, все в доспехах: непарадных, а бранных, погнутых и рябых, словно их клевали птицы с железныминосами.

Владимир невольно взглянул на сапоги прибывших. Стоптанныеподошвы и сбитые каблуки, пыль заполнила трещины. У одного потертости отстремян, остальные явно бились пешими.

Вперед выступил седоусый мужчина, шлем держал на согнутомлокте. Белые волосы свободно падали на плечи. Коричневое лицо настолькоиссечено морщинами, что шрамы почти прятались среди них. Глаза у него былисветло-голубые, цвета северной морской волны.

– Челом бьем тебе, князь. – Густой сильный голоснаполнил палату. – Желаем здравствовать в мирном граде Новгороде!

– Благодарствую, – ответил Владимир настороженно,почудилась издевка в слове «мирный». – И вам… желаю того же. С чемприбыли, дорогие гости?

Он широким жестом пригласил их за стол. Пока рассаживались,изучал их внимательно. Это в Царьграде императором может быть слабый старик, аздесь, на украинах мира, вождями становятся лишь те, кто умеет крепко держатьмеч и с его помощью сплотить вокруг себя дружину себе подобных. Эти гости именнотакие. Держатся с достоинством, не простые воины, но в доспехах и при мечах. Ивидно, что оружием пользоваться умеют.

– Мы прибыли издалека, – сказал седоусый. –Меня зовут Горислав, а это доблестные Ратмир, Всебой и Вышеслав. Мы добиралисьс западных границ славянского мира… Мы – велеты, а в других странах нас кличутлютичами. Испокон веков мы занимаем земли от реки Лаба и реки Сала на западе дореки Одра, или Одер, на востоке, от Рудных гор на юге и до самого Балтийскогоморя на севере…

– Великую землю держите, – заметил Владимируважительно.

– Увы, земли славянского мира уменьшаются, княже! Датак быстро, что могут исчезнуть вовсе. Германская империя с ее «Дранг нахОстен» давит со страшной силой вот уже двести лет. Еще раньше от ее удароврассыпалась Римская империя, от мечей германцев пали целые страны. Теперь онаобрушилась на нас… Ей нас не сломить, ведь мы – велеты, тевтонов били и бьем.Ни одно войско захватчиков, что приходят к нам, не уходит целым…

Он перевел дыхание, а воин, которого он назвал Ратмиром,вклинился горячо:

– Мы бы справились с Германией сами, ведь мы – велеты,а то и послали бы своих героев в их земли, чтобы там разрушили все и сожгли, адетей увели, дабы навсегда стереть с лица земли этот подлый род… если бы небодричи! Этот подлейший союз, что всегда враждовал и воевал с нами. Он пошел сГерманией, чтобы одолеть нас или хотя бы ослабить!

Владимир обвел взглядом внимательно слушающих бояр. Добрынясочувствующе кивал, на его широком лице было само сострадание.

– Но ведь бодричи, – сказал Владимиросторожно, – гм… у них те же боги, тот же язык, та же одежка… Сколько их всоюзе?