Истина - Эдуард Хруцкий

В ящике, вделанном в землю, плотно стояли зеленые контейнеры со смертью.

— Ну что, Мальцев, — послышался за их спинами до боли знакомый голос, — думаешь, ты клад нашел? Нет, брат Мальцев, ты срок нашел.

Никольский обернулся и увидел полковника Комарова в легкомысленном пляжном прикиде. Рядом с ним стояли Олег Кольцов и пятеро голых по пояс могучих мужиков. Мальцев так и не поднялся, а остался сидеть на земле.

— Узнаешь меня, Мальцев? — усмехнулся Комаров. — Ты, почитай, лет пять у меня на входе удостоверение проверял.

— Узнаю, — еле выдавил из себя Мальцев.

— Ну вот и ладушки. Отведите его к нему на гасиенду. Когда здоровые ребята увели Мальцева, Комаров подошел к Сергею.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич! Не ждали?

— Если честно, то нет.

— Вот видите, как все меняется. Вы сделали главное. Нашли тайник. Взяли с поличным Мальцева. Ну а сегодня, видимо, будет конец нашей истории.

— Я могу это знать? — Сергей стряхнул с рук землю.

— Конечно. Ваш дружок Тарасов едет сюда за баночками этими. Захотелось и ему с бесшумной смертью поиграть.

— Будете его брать?

— Конечно. И мы предоставляем вам это почетное право. Комаров посмотрел на радостное лицо Никольского, и ему стало на секунду жаль, что он не может посвятить этого парня во все детали операции. Не может рассказать о том, как завербовали шофера Новожилова, как с его помощью поставили «жучки» на даче, в машине, квартире, на всех конспиративных хатах. Материалы прослушки и легли в основу операции в Вышнем Волочке.

Конечно, тащиться черт знает куда, в какой-то Мухосранск, который только от Калинина в 199 километрах, не хотелось очень. Тем более из Парижа на десять дней приехала Наташа Румянцева, бывшая подруга Никольского, наглядно доказавшая всем, что «Париж стоит мессы».

Ради работы в этом городе она бросила тупого мента в один день.

Это Тарасов считал достаточно удачной местью. Обрадовало его, что Наташа, знавшая об их, мягко говоря, непростых отношениях, предложение его приняла с чарующей простотой.

Это он сделал сразу по выходе из Бутырки, куда упек его дружок Сережа.

Конечно, устроить искусствоведа, даже такого хорошего, как Румянцева, в галерею при ЮНЕСКО стоило немалых сил и средств. Но он пошел на это, чтобы нанести Никольскому самый болезненный удар.

В общем, так и случилось. От общих знакомых он узнал, что Серега очень тоскует и даже пить начал. Последнее известие обрадовало Тарасова, но, видно, не спился его университетский дружок, а наоборот. Повышался в должности, правда, не до конца. Два года назад Никольского сделали замначальника отделения. В должности этой он проходил всего полгода. Пересеклись их дорожки, и пришлось ему поучить «друга молодости». Тарасов нажал, и вернулся Никольский обратно в старшие опера. Правда, майорскую звезду снять не удалось.

Нужно сделать так, чтобы Никольский узнал, что они встречаются с Наташей.

И внезапно в голову ему пришло простейшее решение. Незатейливое, как грабли. Он даже захохотал.

— Вы чё, Алексей Владимирович? — обеспокоенно спросил шофер.

— Ничего, Витя, все в порядке, — улыбнулся Тарасов. Действительно, как все просто. Катька по его заданию спит с этим пареньком Лепиловым. Вот она ему и расскажет с красочными подробностями, а он, безусловно, все передаст шефу. Решение это даже вернуло Тарасову хорошее настроение, которое испортилось у него после душевной беседы с Новожиловым и паскудой Китайцем в квартире на Спиридоновке.

Новожилов рассказал, как ему позвонили из УФСБ и сказали, что к нему никаких претензий нет. Значит, отрабатывает свой хлеб Александр Петрович. Они втроем выпили за это. А потом Китаец сказал:

— А теперь выпьем за понедельник.

— Почему за понедельник? — удивился Новожилов.

— А потому, что именно в понедельник начинается политическая карьера нашего друга Леши Тарасова, он будет зарегистрирован в избиркоме как кандидат в депутаты Госдумы. Рад, Леша?

— Рад, — честно признался Тарасов. Они выпили и за это.

— Я выполнил вашу просьбу. — Новожилов достал из кармана листок бумаги. — Радиоактивный кобальт можно получить в любое время. Правда, нелегко это было. Парень, который им торгует, имел связь с моим человеком, которого убили в Амстердаме. Пришлось заново налаживать контакты. У продавца есть одно условие: хочет иметь дело с кем-нибудь из руководства фирмы. Надо ехать в Вышний Волочек. Кто поедет?

— Сегодня вторник, — задумчиво сказал Китаец и повернулся к Тарасову. — Придется тебе, Леша, этот человек нам будет очень нужен. Сгоняй напоследок, господин депутат.

Вот поэтому Тарасов с утра трясся в джипе.

За ним шла точно такая же машина с бойцами. Но это были не бандюги Китайца, а подтянутые, собранные ребята из службы безопасности Новожилова.

В Вышний Волочек приехали в начале второго. Мебельный магазин нашли сразу. Он был единственный на городском базаре.

Тарасов и двое бойцов Китайца, которые ехали в его машине, пошли искать Злобина.

Нашли его сразу, он сидел в маленьком кабинетике.

— Вы Злобин? — спросил Тарасов.

— А вы от кого?

— От Сережи Попова.

— Как его здоровье?

— Схоронили мы его двадцатого числа.

Обмен парольными фразами закончился.

— Здравствуйте. — Злобин протянул руку.

Тарасов с интересом разглядывал его. Красный пиджак, черные мешковатые брюки, синяя шелковая рубашка, перстень на пальце, большие желтые часы на таком же браслете. Видимо, такая мода была у местных крутых.

— Поговорим о деле? — спросил Злобин.

— Давайте.

— Сколько вы возьмете изделий?

— А сколько есть?

— Шесть.

— Цена?

— Пять штук.

— Годится.

— Деньги при вас?

Тарасов раскрыл кейс, вынул деньги, отсчитал тридцать тысяч.

— Вот они. — Он аккуратно сложил купюры, перетянул их резинкой. — Где товар?

— За ним придется ехать.

— Далеко?

От слова «ехать» настроение Тарасова опять испортилось.

— Рядом, минут двадцать. На мой дачный участок. Через час вернемся. Я на это время обед вам и вашим людям закажу. На сколько персон?

— На десять, — усмехнулся Тарасов.

— Солидно обставились.

— Береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет, дорогой партнер, — как можно приветливее улыбнулся Тарасов. — Мы хотели бы иметь с вами долговременное и взаимовыгодное партнерство, — продолжил он.