Роман без героя - Александр Дмитриевич Балашов

делам поехал, а ты наведи в лаборатории порядок и Отведи Тузика в наш питомник.

Собака, услышав кличку, радостно завиляла хвостом.

– Это собаке Павлова памятник поставили? – задал Чуркин риторический вопрос самому себе. – Хороший памятник. Я видел. Но собаке Волохова памятник будет лучше.

– Иди, иди, а то сейчас уже сотрудники в лабораторию нагрянут, – напуская на себя начальственный вид, сказал профессор. – Я уехал. На связи!

Волохов уже было взялся за ручку двери, но вспомнил самое важное:

– Да, друг мой, сегодня ночью тебе вновь придётся потрудиться во славу отечественной науки…

– Что там ещё? – без особого энтузиазма, спросил уставший от свалившейся радости Чуркин. – Я эту ночь не спал…

– Ещё только одну ночь, – мягко попросил Игорь Васильевич помощника. – Надо, Саша… Последний штрих к нашей основной работе.

Чуркин откровенно зевнул, сон валил его с ног.

– Нужно доделать лицо Вовкиного клона, а то люди нашей болванки пугаются. Фото сына не посеял?

– Как можно, Игорь Василич…

– Значит, договорились. Да… – Волохов достал портмоне и, не глядя, вытащил оттуда несколько пятитысячных купюр. – Это твой гонорар.

– Бу сделано! – шутливо козырнул Чуркин, пряча деньги, в которых всегда нуждался, в карман. – По-царски, прям…

– Тогда, как охранник спать завалится, я тебе Вовкину голову привезу.

– Бр-р!.. – передёрнул плечами Саша. – Жутковато звучит, шеф.

Волохов смерил молодого геронтолога оценивающим взглядом.

– А тебе бы, брат, тоже не помешало бы заняться альпинизмом. Или самбо, дзюдо, как Володька. Это, понимаешь ли, характер воспитывает. А без характера, увы, тоже нет учёного. Как и без интуиции. Ладно, поздно читать лекции, когда ребёнок уже не вдоль, а поперёк лавки лежит.

Профессор, заглянув в глаза оруженосца, полные незаслуженной, по мнению Александра, обиды, и ободряюще похлопал младшего коллегу по плечу:

– На обиженных не только науку нельзя делать, воду возить и то опасно – выльют в лужу по дороге. Ладно, друг мой, я поехал, а ты всё приготовь к копированию.

Когда за профессором закрылась дверь, Чуркин, всё ещё обиженно сопя, пристегнул поводок к шее «Неотузика», как он сам окрестил воскресшую в новом теле собачонку, и тут вспомнил, о чём хотел спросить профессора.

– А кормить-то Тузика этого как надо? – крикнул он вслед вылетевшему из лаборатории, как на крыльях, выросших у гениального старика после удачного научного эксперимента.

Но Игорь Васильевич уже не слышал своего верного оруженосца. Мавр сделал своё дело. Мавр может уходить. А может и остаться. Как ему, мавру, захочется.

13.

После подачи заявления в районный отдел регистрации актов гражданского состояния, Маша и Володя зашли в ювелирный магазинчик на углу Зелёного переулка, и выбрали два обручальных кольца. Владимир опаздывал на планёрку, поэтому, назвав продавщице размер пальца, на всех газах улетел на работу на своей французской «ласточке» – надёжной и неприхотливой, но главное – недорогой машине «Рено» нашей, отечественной, сборки.

Мария как представительница второй древнейшей профессии имела б0льшую, чем старший оперуполномоченный, степень личной свободы. Специалист по связям с общественностью отдела полиции Северо-Западного административного округа решила объявиться в своём малюсеньком кабинете после обеда. На всякий случай Маша подстраховалась, позвонив дежурному и соврав ему, что до трёх часов будет занята в редакции «Милицейской волны», с лёгкой душой отправилась домой, на съёмную квартиру в Марьину рощу.

Она уже завела своего «немца», как рядом с изящной коробочкой, в которой лежали обручальные кольца, нащупала ещё одну коробочку побольше.

– Ба! – воскликнула она, разворачивая «немца» под запрещающий знак. – Да это же ключ от квартиры, где Вовки живут! И коль Вовка №2, как сказал профессор, совершенно идентичная копия Вовки №1, то и примерю кольцо на палец резинового манекена. Не подойдёт – обменяю.

Маша невольно улыбнулась, вспоминая утреннее «благословение», весёлый домашний капустник, который устроил её будущий тесть. Большой чудак и оригинал. Личность. А личность. А это, считала Мария, обязательное качество мужчины. Личность, характер, и чувство юмора, которое помогает и жить, и сглаживать в отношениях даже с самим собой любые острые углы.

Она подтопила к полу педаль газа, но впереди мешала чья-то нахально медленная белая «Волга». Марии так и пришлось плестись у этого старого «таза» в хвосте. Но какого же было её удивление, когда «Волга» въехала во двор дома, откуда она утром с Владимиром отправилась в ЗАГС, а потом за кольцами.

«Таз», ювелирно вырулив из узкой арки, замер у стены, заняв своё коронное место. Из «Волги» вышел профессор Волохов, крякнул автоматикой, запирая при помощи брелка двери автомобиля. Старый водитель подёргал одну из них, проверяя хорошо ли работает центральный замок, и направился к подъезду.

На лавочке, как вечный постовой, которого ещё до войны с немцами забыл сменить разводящий караула, сидела баба Дуся. Каменным гостем, который пришёл и никак не уходит, застыла её монументальная фигура.

– Здравствуйте, – буркнул Волохов, недолюбливавший соглядатаев любого ранга.

– Здрасте, здрасте, – интригующе процедило «государево око» бывшего элитного дома. – Сегодня какой-то осёл на рассвете с вашего этажа громыхал по лестничной клетке. Слыхали, Пан профессор?

– Нет, не слышал, – сухо ответил Волохов, раздражаясь, как всегда, на свою дворовую кличку – Пан профессор.

Баба Дуся ещё помнила «Пана профессора» в его лихие годы – с рюкзаком величиной с рослого подростка за спиной, в высоко зашнурованных ботинках на подошве, которая тогда называлась «трактор».

– А это не вы ли, случайно, были? – прищурив глаза, никогда не знавшие очков, ехидно спросила вредная старуха.

– Вы мне льстите, мадам! – бросил дворничихе профессор и вошёл в подъезд. На первом этаже, у квартиры №1, которую так и не приватизировала бывшая консьержка, в нос ударил аммиачный запах мочи бабыдусиных кошек и винного перегара её непросыхающего сожителя. «Нет, – подумалось профессору, – таким стервам незачем продлевать их бесценную жизнь. У них другое предназначение в земной биосфере – сами, кому захотят, жизнь укоротят».

– Игорь Васильевич! – окликнула Мария профессора. – Подождите, пожалуйста.

Она пропорхнула мимо любопытных глаз бабы Дуси, которая, покачав головой, смачно сплюнула на цветочную клумбу.

– Седина, блин, в бороду, – ядовито прошипела старая филёрша, – а бес в ребро.

– А-а, – оглянулся Волохов. – Это вы, девочка моя! Ну как, всё путём, как любит говорить Володька?

– Путём, путём, – улыбнулась Маша. – Я к вам на минутку, кольцо примерить Володино…

– Не «к вам», а к себе. Домой.

– Хорошо, – смутилась девушка, – домой.

Они поднялись пешком на профессорский этаж.

– Ну-тес, – остановился около своей двери Волохов. – Открывайте своим ключом свой дом. Я подстрахую. Как в связке.

Маша достала коробочку с ключом, подаренную будущим тестем, уверенно вставила ключ в замочную скважину и легко открыла массивную железную дверь.

– Оковы тяжкие падут… Нет преград для русской женщины!