Роман без героя - Александр Дмитриевич Балашов

class="p">– Коня на скаку не умею останавливать.

– Да сейчас и кони перевелись.

Профессор вспомнил слова ядовитой на язык бабы Дуси и добавил:

– Одни ослы старые остались.

Они вместе, будто заранее сговорились, прошли в большую комнату, где одиноким перстом, устремлённым к потолку, стояла фигура «Вовки №2».

– У манекена пальцы того же размера, что и у Владимира? – спросила Маша, доставая синюю бархатную коробочку с кольцами.

– Абсолютно идентичны оригиналу.

Девушка подняла глаза и опять невольно вздрогнула.

– А почему у него такая, простите, рожа… страшная?

– Сегодня исправим, – улыбнулся профессор. – Такого красавца сделаю, что залюбуешься! Ладно, ты свои дела делай, я на кухню чайник поставлю.

Маша открыла коробочку, достала кольца. Одно, которое поменьше, надела на свой безымянный палец. Полюбовалась и вязла Володино кольцо. Взяв холодную ладонь манекена для профессорских опытов в свою тёплую руку, она легко надела обручальное кольцо на палец «Володи №2», изготовленного из удивительно пластичного, совершенно незнакомого девушке материала.

– Как для тебя и сделано! – сказала она пластмассовой ростовой кукле. – Ладно, поносил малость, теперь снимем…

Она попыталась снять кольцо с пальца куклы, да не тут-то было – кольцо будто не хотело сниматься. Маша покрутила колечко вокруг своей оси и, приложив некоторую силу, стала медленно свинчивать его с искусственного пальца манекена. И вдруг – это ей не приснилось, не привиделось! – манекен согнул палец.

От неожиданности Мария вскрикнула и села на пол.

– Что там у тебя, девочка? – с кухни крикнул профессор.

– Да кольцо никак не снимается, – отозвалась Мария. – Маловато, должно быть…

– Ничего-ничего, – не выходя из кухни, успокоил Игорь Васильевич. – Разносится.

Маша поднялась с пола и снова потянула за кольцо, глядя в чёрные глазницы манекена.

– Отдай, что не твоё! – твёрдо сказала девушка. – Кому сказала, Кощей!

В прорезях для глазах ярко загорелись жаркие огоньки, но стоило войти Волохову, как они тут же погасли.

– Кого это ты Кощеем обозвала? – засмеялся профессор. – Этого вот?

– Его, – кивнула Маша. – У меня в детстве книжка была про Кощея Бессмертного, так на картинке такой же урод был нарисован. Особенно взгляд – точь-в-точь. Дежавю какое-то…

Волохов, улыбаясь, разогнул манекену палец и легко снял обручальное кольцо.

– У него, как видишь, уже и без подачи биотоков суставы начинают работать… Хорошая модель. Надеюсь, что я не ошибся в своих расчётах и предположениях.

Маша, пряча коробку с кольцами в сумочку, бросила, прежде чем попрощаться:

– Милая, в общем-то, кукла. Этакий Кен с фигурой терминатора. Только, профессор… – Маша сделала шаг назад и оценивающе окинула фигуру «Вовы №2», – умоляю: сделайте ему человеческое лицо, пожалуйста. Лицо нормального мужчины.

Она с опаской взглянула на палец, который так запросто разогнул профессор и погрозила манекену своим розовым пальчиком.

– Кощей! Особенно загорающиеся глаза…Как с книжной картинки из моего детства.

Игорь Васильевич, уже приготовивший инструмент для демонтажа головы с искусственного человеческого тела, спросил, включая в сеть портативный лазер.

– Красавчика сделать?

Мария покачала головой.

– Зачем красавчика? Просто настоящего мужчину. С лицом, ну, как у моего Володи, к примеру.

Волохову явно понравилась, что без пяти минут невестка сказала «как у моего Володи». «Если это не женское лицемерие, – подумал профессор, – значит, это любовь».

– Бу сделано! – неожиданно для себя ответил Игорь Васильевич, копируя интонацией Сашу Чуркина. Он шутливо козырнул девушке, как это делают солдаты в несмешных военных комедиях, и добавил:

– Два Володи в хозяйстве не помешают… Не так ли, душа моя?

Мария рассмеялась:

– Мой отец в таких случая всегда говорил: «Запас свой карман не оттягивает».

Старик приподнял шляпу, которую так и не снял в квартире, задумчиво поскрёб длинным худым пальцем жидкую шевелюру.

– М-да… – протянул он. – Бергман бы сказал в таком случае, что неэтично проводить научный эксперимент с точной копией близкого родственника…

Мария тут же замахала руками:

– Что вы, что вы, профессор!.. Это всё предрассудки старых формалистов и, как их там в Библии называют?.. фарисеев.

Девушка сделала паузу и заглянула в глаза отцу человека, которого она полюбила всей душой.

– Ведь ваш эксперимент – добрый? – тихо спросила она.

– Гуманный, во всяком случае, – ответил Игорь Васильевич. И добавил так же тихо:

– Очень надеюсь, душа моя, что он не прибавит мировой скорби…

– Вот и ладушки! – захлопала в ладоши Маша. – Значит, этический вопрос мы решили.

Мария, уже подпортившая свой лексикон расхожими журналистскими штампами, заключила своё импровизированное интервью с тестем:

– Остаётся получить разрешение у оригинала этого Кена, и вперёд, к новым научным вершинам!.. Я всегда была уверена, что российские геронтологи ещё утрут нос своим американским и западно-европейским коллегам в деле продления жизни человека…

Профессор, слушая эту высокопарную тираду, всё больше округлял глаза, карикатурно изображая крайнюю степень мимического восхищения.

– Мария, – не удержался и перебил девушку Волохов, – никогда не говори красиво. Этому ещё Базаров учил.

– Базаров? – спросила Маша. – Какой Базаров? Это с канала НТВ?

Профессор театрально снял шляпу, что называется, «обнажил голову» и воскликнул, надев теперь на лицо печальную маску трагика:

– Передо мной типичная жертва российской образовательной реформы. Господа, снимите, шляпы. И почтите её минутой молчания…

И тут же, будто переменив роль на сцене, с лёгкой, родственной, укоризной:

– Тургенева читала, голубушка?

– А-а, – протянула Мария. – Это из «Записок охотника».

Морщинки вокруг глаз старика стянулись в пучки, он вздохнул, водружая свой неизменный головной убор на законное и давно привычное для всех место. (Бергман как-то сказал Волохову в ресторане, что в русском языке есть такое присловье – два сапога пара, в научном мире давно знают, что две шляпы – пара; это, мол, шляпы актёра Боярского и профессора Волохова).

Услышав про «Записки охотника», профессор грустно улыбнулся:

– А уж не из записок ли сумасшедшего, госпожа писательница?

Он покачал головой.

– Сударыня, если подводит средняя школа и журфак, то их пробелы нужно устранять доморощенными, кустарными, так сказать, методами.

Он дружелюбно подмигнул девушке, явно провалившей экспресс-экзамен и смущённо опустившей глаза.

– Дело поправимое, голубушка.

И Волохов, растягивая слово по слогам, продиктовал «писательнице», как профессор назвал девушку, один из «кустарных методов»:

– Са-мо-об-ра-зо-ва-ние. У нас с тобой, надеюсь, ещё будет время, чтобы вывести и без химчистки эти досадные белые пятна в твоей творческой биографии.

В кармане Игоря Васильевича заверещал мобильный телефон. Он взглянул на отображение номера, включил кнопку горомкой связи и хмыкнул:

– Ну вот, на ловца и зверь бежит… Да, Владимир, слушаю тебя…

– Я за рулём, – хрипло и отрывисто послышалось из телефонного динамика, – я преследую его… Он на «Порше», но я не я, если не возьму американца!..

– Володя! Сынок! – закричал в трубку отец, медленно опускаясь на стул. – Кого