Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  «Архитектором станет», – в итоге сказал Арслан, оплатив обучение и купив всё необходимое для учёбы сына.

  «А не станет, и не станет», – спокойно добавил, давая право младшему распоряжаться своей жизнью, как до этого давал возможность реализоваться всем своим детям.

  С праздника Арслан уехал с женой… Назар недовольно косил глазом на происходящее, Дамиру пришлось вести воспитательную беседу, суть которой сводилась к простому: «Не лезь не в своё дело». У родителей своя семья, хорошая или плохая – им решать. В итоге парнишка успокоился, заявив, что сразу после школы уедет. Судя по тому, что поступать он собрался в строительный – уедет ненадолго. Отец не молодеет, ему требуется помощь. Назар не мог этого не понимать, как и то, что матери, прожившей всю жизнь за спиной мужчины, невыносимо встречать каждый рассвет в одиночестве. Арслан получил свой урок…

 Единственная, кого не встретил Дамир на празднике – это Дашка. Сочная Дашка, по слухам, перебралась сначала в город, а потом и в соседнюю область. Пришла ли на её место другая девица, Дамир не узнал и знать не хотел. К шайтану!

  Появился на празднике и Гришка с кривоногим приятелем. Эля застыла, как вкопанная, отворачивалась, пряча глаза, в которых стояли слёзы. Пьяная, перекошенная морда Гришки была единственным родным человеком Эли долгие годы. Она высылала ему деньги, даже находясь в бедственном положении. Отрывала последний кусок от себя, чтобы подкинуть «папке копеечку». Тварь не подошёл, прошёл мимо, озлобленно гогоча.

  – Пап, – всё, что пролепетала синеглазая, тут же уткнувшись носом в грудную клетку Дамира.

  – Нелюдь, – проговорил Арслан сквозь зубы, а потом подкинул в небо громко смеющуюся Серафиму, закрывая собой от пьяных глаз якобы деда. Пусть Аллах бережёт дочь героя Серафиму от подобных нелюдей.

  К вечеру по селу прокатилась новость. Володька Брюхатов из Поповки попал под машину. Насмерть. Кто сбил – неизвестно. Шёл вдоль просёлочной дороги, где ездят только свои, там его и нашли, уже мёртвого. Из полиции приезжали, опрашивали свидетелей, но странное дело – людей на празднике море, а никто ничего не видел. Только как двинулся в сторону Поповки пьяный, едва на ногах держался. Через девять дней в компании Арслана нашлась вакансия уборщицы для вдовы Брюхатова, не работавшей до этого ни дня.

  Дамир поклялся Эле, что ни он, ни его семья не имеют к происшествию никакого отношения. За рулём мог находиться кто угодно, кроме Файзулиных. Дамир и Арслан в это время настраивали телевизор в комнате эби – не ловился канал «Домашний», а как без «Домашнего» пожилому человеку – никак.

  О том, что Эля по сей день жалеет беспутного Гришку и высылает ему деньги, Дамир старался не думать. Жалкий… Каждая копейка приближает Гришку к циррозу печени, и лучше, если Эле это не придёт в голову, и она не начнёт изыскивать другие пути помощи якобы отцу.

Из воспоминаний и мыслей выдернул голосок Серафимы:

  – Дядя Равиль приехал, – доложила она, деловито направляясь в дом переодеться. Братья облили из шланга, благо, на улице жара, не заболеет. Главное – не попасться на глаза маме, иначе взбучки не избежать. Эля постоянно боялась, как бы Серафима не заболела. Не простудилась, не ударилась, не утонула, не попала под машину и тысяча других «не», отравляющих существование маленькому семейству и шестилетней непоседе.

  – С Алией, – добавила дочь героя тоном, подхваченным у мамы и тётушки Каримы.

 Дамир. Южное побережье. Прошло полтора года после встречи с Элей

  Эля с Каримой ладили плохо. Открытого противостояния между ними не было, но и дружбы тоже. Карима иначе, чем «криворукая» Элю не называла, Эля отвечала ей взаимностью: «истеричка». При этом дружить против кого-то у девушек получалось отлично. О! Здесь они забывали обо всех разногласиях и показывали редкое единодушие и родство.

  Дружили они против Алии Долматовой, ставшей заместителем Дамира сразу после несчастья с Равилем. Дамир разрывался между семьёй, помощью сестре, родителями Равиля, вмиг почерневшими, казавшимися беспомощными стариками, и работой. Бизнесом, который не ждал, не давал вторых и третьих шансов. Он позвонил Алие, предложив место Равиля на время его отсутствия. Лали немного помолчала и назвала свою цену – небольшую заработную плату и возможность вести контракты с Долматовым-старшим лично.

  Уже к лету стало понятно – матери сестёр Долматовых лучше перебраться к Лали вместе с Зулейхой. Муж рисковал остаться ни с чем – Алия Долматова не зря блестяще закончила Сорбонну и проходила практику у одного из ведущих бизнесменов Франции и Ирана – Захари. Дочь пустила под откос дело отца, лишив его рычагов давления на жену и больную дочь.

  В день, когда игра Алии показалась Дамиру слишком агрессивной, подставляющей репутацию его фирмы и лично его деловую репутацию, они ругались с Алией, переходя на крик. Ходили вокруг стола, друг напротив друга, готовые сожрать противника, перейти в нападение в любой момент. Больше всего Дамир в тот момент мечтал выставить Алию из офиса, фирмы и своей жизни, но именно этого он сделать не мог. Она была лучшая из тех, кто в состоянии заменить Юнусова. Алия – бесподобная! Богоподобная!

  Дамир нисколько не сомневался, что однажды она захочет подмять под себя дело Захари и сделает это. Алия Долматова устроит экономический кризис в Европе и войну на Востоке, если ей это будет необходимо. Качества, которые поражали разум Дамира и отталкивали сердце. Женщина не должна быть такой! Если женщины начнут править миром, кто позаботится о детях?!

  Тогда же в офис заехала Эля. Зайдя в кабинет, она застыла истуканчиком, таращась на едва не матерящихся оппонентов, а потом выскочила, как ошпаренная. Дамир, не моргая, смотрел на захлопнувшуюся дверь, приходя в себя, мельком глянул на Горгону Долматову и вышел в приёмную.

  Секретарша Ксюша сидела на своём месте, игнорируя крики из кабинета руководителей. Её дело сторона – в случае надобности помочь распилить труп и получить премию от победителя. Эля же сидела, вдавившись в кресло, мелко цокая зубами. Он застыл, не соображая, что происходит. Белые костяшки на пальцах, прикушенная губа, покрасневший кончик носа, несчастный васильковый всполох. Проигравший, забитый взгляд.

  Шайтан! И он считал, что ревность Эле не знакома. Мучился от того, что она не ревнует. Никак, никогда. Как, мать твою, увидеть, понять, что к тебе неравнодушны, что не используют, как источник дохода и безопасности для дочери, если в ответ на любые действия ответ один – равнодушие. Иногда переходящее разумные границы.

  Дамир мог задержаться на работе, сорваться в командировку, в Москву, в клинику к Юнусову. Не всегда получалось обговорить заранее, предупредить. Всё, что слышал Дамир: «А, ну ладно».

  Ладно? Просто сраное «ладно»?

  Он срочно срывается, летит в Москву, пишет сообщение уже из аэропорта, потому что до этого не было времени не то что написать, элементарно сходить в туалет, а всё, что получает по прилёту: «Хорошо». Ничего хорошего Дамир в этом не видел. Если бы что-то подобное сотворила Эля, он бы взорвался, как хренов Везувий, разнося вокруг себя пепел и магму на десятки километров.