Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

Он умолк. Влад сказал настойчиво:

– Ну! Ну же!

– Из черепа вылезла змея, уклюнула в ногу. Князьразболелся, к ночи умер. Вот и все.

Ольха чувствовала, словно небо обрушилось на них. На великомкнязе держалось слишком многое. Он был непростым человеком, в его руках былакак дружина, так и все волхвы, он сам повелевал, каких богов куда ставить, комукакие жертвы приносить, в какие земли купцов отправлять, а от каких покавоздержаться. И теперь так внезапно все эти воеводы, стоит увидеть их лица,чувствуют себя осиротевшими птенчиками.

Внезапно Рудый подозрительно огляделся по сторонам.Поморщился, из окон уже выглядывали заспанные лица. Челядь старалась понять,почему так рано примчался гонец и почему все главные воеводы толпятся вокругнего, как бабы возле офени.

– Все быстро наверх, – сказал Ингваротрывисто. – Никому ни слова. О смерти Олега да не услышит ни одна душа.

– Поздно, – проворчал Влад. Он посматривалукрадкой по сторонам. – У них уши длиннее, чем у лосей.

Захватив гонца, они быстро поднялись в комнату, которуюзанимал Ингвар. Ингвар на ходу подхватил Ольху за руку, и она не противилась,даже у нее мысли хаотично метались, сшибались так, что в голове стало горячо.

Ингвар, на правах хозяина, принес кувшин с квасом, но тутуже Ольха молча взяла у него и принялась разливать всем в чаши, начиная сгонца. Асмунд спросил неверяще:

– Он там и лежит… мертвый?

– Утром предали земле. Тело начало чернеть, вздуваться.Дело нечистое, не до правильных похорон. А краду и тризну устроим потом, позже…Говорят, Гульча исчезла перед его смертью. А она – чародейка! В змею тоже моглаобращаться.

За дверью слышались голоса, топот. Ингвар вышел в коридор,слышно было, как распоряжался. На миг заглянул Павка. Наконец Ингвар вернулсямрачнее тучи:

– Я велел, чтобы к двери никого и близко… Павка и Боянпроследят. Но, боюсь, поздно… Челядь уже услышала. А челядь – это челядь. Даеще – славянская! Про смерти да покойников и так любят почесать языки, а тут –великий князь! Не представляю, что начнется!

Рудый покачал головой:

– Разве? Все представляем.

– Только сказать боимся, – громыхнул Асмунд.

Влад сердито сверкнул голубыми глазами, словно луч солнцаупал на скол льдины, но смолчал, только гордо выпрямил плечи.

Ингвар сказал озадаченно:

– Все-таки не понимаю… Олег был сам вещим! Он мог такоепредвидеть!

– Но не предотвратить, – возразила Ольха.

– Предвидеть – предотвратить, – сердито сказалИнгвар. – Все равно не понимаю, зачем это сделал… Зачем допустил своюсмерть?

– Будто это от него зависит!

– Олег всегда мог предвидеть.

Она сказала устало:

– Каждый из нас живет до тех пор, пока предвидит…правильно.

Ингвар долго молчал, раздумывал. Брови снова сошлись напереносице, в голосе недоумения стало еще больше.

– И еще не похоже… Олег, который никогда ничего неделал по чувствам, вдруг пошел прощаться с конем! Это я мог, ты бы могла… но неОлег. Он всегда был таким мудрым, рассудочным, что нас порой тошнило от егоправильности. Всем нам казался занудой. Его стремление делать все по уму, всеобосновывать, во всем быть правильным бесило не только меня. Хотелось сделатьнаперекор какую-нибудь глупость! А теперь глупость сделал он сам.

– Зато его полюбили, – сказала она негромко. –Это желание повидаться с конем, попрощаться хотя бы с его костьми… привлекло кнему сердец больше, чем победоносный поход на Царьград.

Асмунд хрюкнул и опустил глаза. Рудый посмотрел в сторону.Ингвар взгляд не отвел, и Ольха поняла, что угадала. За глупый, но человечныйпоступок князя полюбили. Хоть запоздало, но больше, чем за раздачи земель,людей, богатств! Больше, чем за то, что всех русов в захваченных землях сделалбоярами.

Гонец все еще жадно пил квас, ковш за ковшом, оживал наглазах. Серые потрескавшиеся губы наконец порозовели. Он сказал озадаченно:

– Что еще не возьму в толк… Пошто он змею не зарубил?Не сразу ж помер! До позднего вечера мучился. И другим велел не трогать. Так таи просидела в черепе до ночи.

После долгого молчания Рудый поинтересовался:

– А утром… Что было утром?

– А ничо. Утром в черепе было уже пусто. Правда, назаре прямо среди воинского стана нашли женщину с длинными черными волосами. Онаспала рядом с конским черепом, а тот был словно разломан изнутри.

Асмунд прорычал:

– Если ее звали Гульчей, то я знаю, откуда появилась!

А Влад с угрюмым лицом похлопал по рукояти меча:

– А я знаю, куда уйдет.

Оставив воевод, Ольха вернулась в свою комнату. Павка,охранявший весь поверх на пару с Бояном, кивнул сочувствующе. Впервые Ольха невидела в его глазах прежнего огня. Дружинник был как в воду опущенный. Бояниздали помахал рукой. Он сидел у входа на лестницу, острил меч. От зловещегочирканья точильного камня по железу у нее побежали мурашки по коже.

В своей комнате она походила из угла в угол, на душе былотяжко. Наконец стиснула губы, зажала чувства в кулак. Настоящая женщина, а темболее княгиня, должна поступать как надо. Как хочется – это для челяди искотины. Те не могут править даже собой, потому они простолюдины или простозверины.

Заканчивала сборы, когда по коридору прогремели быстрыешаги. Ингвар вбежал запыхавшись, чуб растрепался. Увидел ее, вздохнул соблегчением:

– Как хорошо, что еще не уехала!.. Боги, что с тобой?

Она была в своем прежнем одеянии древлянки. Разорванном наплече платье, бахрома на подоле. Серьги и ожерелье сняла, Ингвар проследил заее взглядом. Все верно, в его сундуке. Она не желает подарков.

– Мне пора, – сказала она просто.

– Ольха!

– У тебя… да и всех русов неприятности. Сейчас не доподарков. Твои сокровища пригодятся для подкупа или откупа. А мне надо ехать. Утебя есть долг перед твоим народом, у меня – перед моим.

Он смотрел дикими глазами. В них были мука, отчаяние, ещечто-то иное, невысказанное, но что-то бешено рвалось наружу.

– Ты… – выдавил он наконец. – Ты не можешь…уехать!

Она смотрела вопросительно. Потом алая краска слегкаокрасила ее щеки. Потеплевшим голосом спросила тихо:

– Почему?

– Потому… потому что… – Его губы двигались, он пыталсясказать трудные и непривычные слова, словно престидижитатора назвать ещемудренее, к тому же на морозе, наконец сказал отчаянным голосом: – Ольха,потому что…