Алая Вуаль - Шелби Махёрин

Хотя его темные волосы остались прежними, глаза теперь сияют безумным светом, а под ними залегли глубокие тени, как будто он не спал неделями. По его приказу Шассеры захватывают багаж для импровизированного обыска, а констебли сформировали несколько блокпостов по всему доку, тщательно осматривая лица каждого проходящего. Один из них хватает за руку ничего не подозревающую женщину с темными волосами и не отпускает ее до тех пор, пока ее муж, держащий одной рукой хнычущего младенца, а другой — визжащего ребенка, не пригрозит гражданским иском.

На другом берегу Базиль случайно выпустил на волю стаю кур, и десятки мужчин шныряют у кромки воды, пытаясь поймать их раньше собаки портового смотрителя, которая радостно лает и щелкает по пятам прохожих. Шарль подносит к свету факела малиновое платье из багажа другой женщины, а Фредерик пытается успокоить разъяренного начальника порта, который с несколькими членами своей команды на буксире устремляется к фермеру и Жан-Люку.

— Ты — неразумный дурак! — Он сильно ударяет Жан-Люка в грудь, и все, кто находится рядом с ним, бормочут свое горькое согласие. — Пятьдесят лет я управляю этими доками, и никогда не видел такого никудышного представления…

— Разрушены! — Рыча от ярости, фермер снова пинает свою бочку с грязным зерном на улицу. Жан-Люк с немым укором наблюдает, как зерно сыплется на его сапоги. — Я доложу об этом королю, охотник. Вы стоите мне больше сотни квартеров, и попомни мои слова, вы заплатите за каждую потерянную крону…

— А где же старина Ашиль, а? — Начальник порта кружит в поисках архиепископа, а Жан-Люк тяжело сглатывает и сжимает челюсти, все еще глядя себе под ноги. Позади него из толпы наблюдателей появляется Рид, его лицо напряжено и сурово, он ведет собаку портового смотрителя вперед за веревку. — Сомневаюсь, что он понимает, о чем вы говорите, верно? Можете быть уверены, я тоже поговорю с ним и потребую возмещения. Только посмотрите на мою гавань. Задолженность, молодые люди плачут, повсюду куриное дерьмо…

— И за что? — Фермер фактически толкает Жан-Люка, и мы с Ридом одновременно делаем шаг вперед. Когда Рид, нахмурившись, кладет руку на плечо мужчины, тот неприятно смеется и плюет Жан-Люку под ноги. — Потому что твоя маленькая шлюшка может прятаться в моем посеве? — Он отшатывается от Рида и пинком отправляет зерно в сторону Чарльза, который все еще держит в руках малиновое платье. — О, мы все слышали, не так ли? Мы знаем все о ее маленьком похождении на севере. Мой брат дружит с одним из ваших охотников, не так ли? И похоже, что она все-таки не умерла. И не была похищена. Похоже, она сбежала с каким-то существом.

Я страдальчески вздохнула, когда Жан-Люк напрягся всем телом.

— Мадемуазель Трамбле разыскивают для допроса в рамках расследования убийства, — тихо говорит Рид, передавая веревку с собакой Фредерику. — Она может предоставить столь необходимые улики, чтобы установить личность убийцы и привлечь его к ответственности. — Остановившись рядом с Жан-Люком, Рид обращается к остальным членам гавани, его голос звучит громче, но твердо и уверенно. — Мы приносим извинения за причиненные неудобства и ценим ваше сотрудничество в наших усилиях по поиску мадемуазель Трамбле, которая, несмотря на предположения, по-прежнему считается похищенной. В последний раз ее видели в Амандине, когда она убегала из места под названием Les Abysses…

— Бордель, — фыркнул фермер.

— И вскоре она может сесть на корабль из Цезарина, — решительно продолжает Рид, не обращая внимания на всплеск скандальных перешептываний. Он смотрит на Жан-Люка, который коротко кивает и расправляет плечи. Хотя глаза Жана по-прежнему напряжены, а дыхание довольно поверхностно, в его голосе звучат нотки авторитета, когда он обращается к толпе.

— Если это произойдет, — говорит он, — наши шансы вернуть мадемуазель Трамбле исчезнут вместе с приливом. Мы просим вас потерпеть еще немного, пока мы пытаемся защитить невинную женщину от невыразимого зла.

Вернуть.

Защитить.

Слова застревают у меня в горле, когда фермер снова плюет, портовый смотритель насмехается, а Жан-Люк игнорирует их обоих и резко отворачивается, чтобы поймать ближайшую курицу. Разговор окончен. Покачав головой, Рид устремляется за ним, и, к моему ужасу, курица бежит прямо к гробам, а Шассеры и констебли возобновляют поиски.

Затаив дыхание, я пытаюсь подражать Михалю и растворяюсь в тени, бесконечно благодарный за его черный плащ.

— Жан-Люк, подожди. — Рид переходит на легкую трусцу, чтобы догнать его, пугая курицу — маленькую жирную курочку с особенно пронзительным кудахтаньем — до гроба Михаля и меня. — Поговори со мной.

— Нам не о чем говорить. — Жан-Люк делает выпад, дико размахивая руками, и полностью промахивается по курице. — Этот фермер-петух все сказал, не так ли? Селия жива, и, по слухам, она находится в магическом борделе за сотни миль отсюда. И не только как покровительница, — с горечью добавляет он, — но и, похоже, как работница.

Рид осторожно подходит к курице.

— Мы не знаем, почему она там была.

— Показания свидетелей были довольно четкими, Рид.

— Селия не стала бы так поступать с тобой, Жан.

Мое сердце бьется где-то между ног, разбиваясь о булыжники. Я не должна слушать этот разговор. Как и прежде, эти слова предназначены не для меня, но что я могу сделать, чтобы избежать их? Отступив назад как можно тише, я поворачиваюсь, решив дать им возможность уединиться или, возможно, убежать, и врезаюсь прямо в грудь Михаля. Его руки протягиваются, чтобы поддержать меня, и новое унижение, новый стыд омывают меня, когда я смотрю в его холодное выражение лица. Я смотрю на Одессу и Дмитрия, которые стоят, как статуи, в переулке позади, такие же неподвижные, холодные и молчаливые. Они тоже слышат каждое слово. Я знаю, что слышат, и, кажется, меня сейчас снова стошнит на туфли Михаля.

Потому что твоя маленькая шлюшка может прятаться в моем посеве?

Похоже, она сбежала с каким-то существом.

И тогда на крыльях моего стыда — два слова.

Вернуть.

Защитить.

— Где же она? — При звуке его голоса я снова поворачиваюсь, и Жан-Люк протягивает руки в беспомощной мольбе, с нарастающим волнением жестикулируя к гробам, к докам, к городу в целом. Его лицо искажается. Его руки начинают трястись. — Если она может посетить бордель в Амандине, если она может практически раздеться перед незнакомцем, почему она не может навестить своего жениха в Башне Шассеров?

Но Рид отрывисто и нетерпеливо качает головой, когда руки Михаля вырываются из моих объятий.

— Мы ничего не знаем о вампирах. Насколько нам известно, ее могли принудить…

— На ней не было обручального кольца. — Между ними забылась курица, клевавшая рассыпанное зерно. — Лу рассказала тебе об