Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

долго Илия да розговарывал

И поскоре того коня да о[т]ворацивал;

Он бил-то коня да по резвой бедры́,

45. Приехал Илия да ко синю морю.

Не две грозные туци да сокаталосе,

И не два ясные сокола солеталосе,

И не два цёрные ворона воску́ркало, —

И два сильны (так), могуцие богатыря наехало.

50. Они копьеми ткнулисе, — копья свернулисе;

И саблями ударились — сабли пошшорбалисе.

Снелись они плотны́м боём да рукопашкою.

Они день дрались да всё до вечера,

Они ноць дрались да до белу свету;

55. И другой день они дрались да всё до вецера,

И другу ноць они дрались до белу свету —

И под има́ земля да гре́зью деитьсе.

У Илиюшки платьё кольцюжное,

У Добрынюшки платьицё ременьцето;

60. И кольцюжноё платьё да не здаваитьсе,

А ременьцято платьё подаваитьсе.

Трете́й день они дрались да всё до вецера

И третью́ ноць дрались до белу́ свету́.

У Добрынюшки ухватоцька дворяньская:

65. Он ударыл Илию да по резво́й бедры,

И шшып он Илию да на сыру землю.

И назвалисе они да тут бра́тьеми:

Илиюшка бутьто как старшой брат,

Добрынюшка бутьто как млатшой брат.[346]

70. И тут они поехали, роспростилисе.

И поехал Или́я да во цисто полё.

Ехал Илия да по цисту полю;

Он на стреци[347] стрецял да молоду жону,

По прозванью ей звали Святыгоркой.

75. Становил тут Илея свой веть бел шатёр,

Сотворил с ею да любовь тайную;

И даровал он ей камень драгоценное:

«Если сын у тя будёт, ему в пе́рстень влей;

Если доць у тя будёт, да о́тдай с до́церью!»

80. И поехали они да роспростилисе.

Когда сполнилось сыну да ей семнатцать лет, —

Он стал веть проситьсе у матери,

Он стал у ей просить да бласловленьиця:

«Бласлови меня, мати кормилеця,

85. Мне ехать в цисто полё да воеватисе!» —

«У мня нет тибе сыну бласловленьиця:

Да по возросту, дитетко, млад ище».

И безотступно он просит своей матери:

«Уш ты ой еси, моя мати да кормилеця!

90. Отпусти меня в полё да посмотреть людей». —

«Уш ты ой еси, дитя моё любезноё!

Не носить тибе одежды богатырское!» —

«Уш ты ой еси, мати-кормилеця!

Я не надолго поеду, посмотрю только!»

95. Бласловила его мати-кормилеця

И даёт ему платьё богатырскоё.

Одеваёт он платьё да богатырскоё,

Выводит коня да всё стоялого.

И даёт ему копьё да воруженноё,

100. На поезди ему мати наговарыват:

«Уш ты ой еси, дитятко сердесьнёё!

Ты со всеми бейся, — не бейся с одним,

Которой на кони-то седит да сам шатаитьсе,

И голова-та бела да приклоняитьсе,

105. И борода-та седа да роздвояитьсе:

Ишшо то веть, дитя, родной отець тибе![348]»

Он ездил Илия да восьминадцать лет;

И потом пришлось видеть своего сына,

На стреци стрецял да своего сына.

110. Зблестал на руки да золото́й перстень,

И драгоценной-от камень воссияет в ём.

И зовёт как Илия своего сына,

И пожаловал к себе да он во бел шатёр.

Угостил его напитками стоялыми,

115. И говорил он ему да рець умильнюю:

«И поежжай-ко домой и воротись назать (так);

Лета твои да ишше млады есь;

И когда ты будешь веть да тритцати годоф, —

И тогда поедёш воевать везде

120. И за святую ты Русь да сто́еть правдою;

Тогда тебе здам да латы золоты,

И отдам свою саблю вострую,

Отдам я тибе коня стоялого,

Которой уносит мня конь от туци грозное,

125. И уносит мня конь от пули свиньцовое,

И уносит мой конь от силы богатырьское,

И уносит мой конь от сабли вострое;

И здам я тибе да крест царя небесного;

Воевать ты веть будёш храбрым бога́тырём!»

130. И поехал его сын да от шатра домой.

Не дале́ко отъехал, — сам роздумалса:

«Я приеду домой, да що мне делати?

Ишша звать-то меня будут сколо́тышом[349],

И звелицять-то меня да будут выблетком;

135. Поеду как я да вороцюсь назат!»

И осенила его да дума черная,

И одолила его да смерть великая:

«И воротюсь назат да я сколю его,

И одену его платьё да богатырьскоё,

140. Я возьму веть его да саблю вострую, —

Уш я бу́ду веть е́здить за бога́тыря!»

И воротилса назат и ко белу шатру,

И привезал своего да коня доброго;

И открываёт у шатра да полу правую,

145. И заходит веть он в его бел шатёр.

И увидал он отця, да сном полумертвым спит;

И обнажил веть он свой вострой булатной нош

И ударил богатыря в ретиво́ серьцё.

На груди его да был семьпудовой крест.

150. Ото сна богатырь да пробудилса тут, —

Он прозри́л на его на своего сына.

Он брал веть его да за белы руки,

И выводил он его да во цисто полё:

На одну ногу наступил, — за другу ро́зорвал.

155. Тут концил он жизнь да своему сыну.

130. Авдотья Тимофеевна выручает своих родных

На крюках-то двери да росходилисе,

На пету-ту двери да становилисе.

Тут идёт, идёт да идёт женьшына,

И тут идёт, идёт она неглупая,

5. Тут идёт, идёт Овдотья да Тимофеёвна.

Она крест-от кладёт да по-писаному,

Она поклон держит по-уценому;

Приносит подароцьки немалые[350] —

Ишша сорок сороков да цёрных соболей[351].

10. Как спроговорит Овдотья да Тимофеёвна[352]:

«Уш ты ой еси, пруськой король Мамойловиць!

Ты прими-ко подароцьки немалые —

Ишша сорок сороков да цёрных соболей;

Выпускай-ко полки да полки руськие,

15. Все цетыре-то буйные головы:

Ишша мужа, сына,