Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

— Ах, вот оно что… Неужели у Ходжи поднялась рука арестовать Влатко Аджея? Прогрессивного и преданного человека, героя войны! Я считал, что Влатко может со временем стать министром или даже премьер-министром. Значит, плохи дела в Албании. Что ж, Лиля, вы теперь под нашей защитой.

* * *

Милош еще по дороге в Мокошицу говорил Лиле:

— От нас мы постараемся дозвониться в Москву вашим родителям, а потом придумаем, как и когда вы сможете уехать к ним.

Но телефонной связи в маленькой деревне не было. Лиля опять жила у Самборских в их роскошном старинном доме, они окружили ее и маленького Лешку вниманием и заботой. Но сама Лиля была в тяжелой депрессии, днями и ночами лежала на кровати и плакала. Больше всего ее мучило, что она уехала, бросив Влатко там, в Тиране. А ведь, может быть, там разберутся, что он ни в чем не виноват, освободят его, и он теперь разыскивает их. Если бы Милена Ходжа могла ему сказать, что они в Югославии, он разыскал бы их. Но Лиля понимала, что, даже если его освободят, вряд ли он обратится к Милене.

Как же ей узнать, что с ним происходит? От этих дум она не могла ни есть, ни спать и совсем потеряла способность принять хоть какое-то решение. Милош слушал передачи албанской радиостанции, по ним только пели гимны Сталину, Энверу Ходже и Мао Цзэдуну, ни о каких арестах, а тем более об освобождениях не сообщали. Милош понимал, что об освобождении «врага народа» теперь нельзя и мечтать, но ему не хотелось лишать Лилю надежды, на второй день он осторожно посоветовал ей:

— Поедемте в Дубровник, там с переговорного пункта вы можете позвонить на свою квартиру в Тирану. Если Влатко вернулся, он ответит. После этого вы дозвонитесь в Москву. А если не удастся, пошлете телеграмму вашим родителям.

— Да-да, вы правы. Спасибо вам за все, что вы для нас делаете, но… — Лиля смутилась, — у меня нет югославских денег даже на переговоры.

— Лиля, о чем вы говорите? Мы рады помочь вам во всем, ведь мы с вашим Влатко воевали в партизанском отряде, мы близкие друзья, три года ходили под пулями, делили хлеб и общую опасность. Такое не забывается.

Лиля помнила, как она любовалась Дубровником, как рада была видеть прекрасный средневековый город. Теперь ее поразило, что люди что-то празднуют, везде висели украшения, звучала музыка, по улицам фланировали веселые толпы, люди сидели в ресторанах, пили вино, смеялись. Лиля удивленно смотрела, неужели где-то еще есть какая-то жизнь?.. Они проходили мимо ювелирного магазина, в витрине она увидела драгоценности и подумала: «Если бы Милена не забрала мои украшения, я могла бы продать их здесь, и у меня были бы деньги…»

Из маленькой кабинки переговорного пункта она с помощью Милоша долго и с трудом дозванивалась до своей квартиры, ждала с замиранием сердца — сейчас услышит голос Влатко… Ответа не было, может быть, он спит или вышел?.. Наконец трубку взяли. Мужской голос был чужим. Лиля все-таки спросила по-русски:

— Кто это говорит? Где Влатко Аджей, что с ним?

Ответа она не поняла и протянула трубку Милошу. Он хмуро слушал, потом молча повесил трубку.

— Кто это был, что он сказал? — нервно допытывалась Лиля, хватая его за рукав.

— Он сказал, что живет в этой квартире, а предыдущий хозяин сидит в тюрьме.

— В тюрьме?.. Мой Влатко в тюрьме… — она еле сдерживала рыдания.

Милош прижал ее к себе, гладил плечи, молчал. Потом предложил:

— Хотите позвонить родителям в Москву? Только сначала нужно успокоиться, чтобы не напугать их.

— Да, да, надо быть спокойной и разговаривать спокойно…

Они долго ждали, но связи с Москвой не было. Милош опять решил за нее:

— Надо послать телеграмму. Только отсюда надо писать латинскими буквами.

— Да, я пошлю телеграмму. Но что и как написать?

— Напишите, что вы с сыном в Югославии, что после Нового года приедете к ним. Они получат этот текст и хоть немного успокоятся.

— А что мне написать про Влатко?

— Лиля, надо написать правду: Влатко арестован. Иначе они будут теряться в догадках и станут волноваться еще больше.

— Неужели надо написать, что он арестован? У меня просто рука не поднимется. Ведь все-таки может же быть, что его освободят…

Милош видел ее смятение, понимал, что ей нужно время для осознания всего, что на нее свалилось.

— Лиля, я знаю, нельзя совсем терять надежду. Но пока его не освободили, напишите так, как есть.

* * *

Лиля рвалась в Москву, но лететь туда можно было только из Белграда, а заказать билет по телефону нельзя, продавали только по предъявлении русского паспорта. Но она оставалась в таком подавленном состоянии, что не могла себе представить, как туда добираться и где устроиться до отлета. Лиля привыкла во всем зависеть от решений Влатко, и теперь ей было неудобно и просить помощи у занятого Милоша, и задерживаться у них и стеснять, она тоже не хотела.

Доволен жизнью был только маленький Леша, он радостно гонял по большим комнатам на трехколесном велосипеде. Когда-то давным-давно так же делала сама Лиля в длинном коридоре коммунальной квартиры, куда их переселили после ареста отца. Лиля смотрела на сына и думала: «Боже, как в его судьбе повторяется все, что происходило со мной. Но что делать?»

На другой день Милош сказал ей:

— Я позвонил в Белград нашему другу Вольфгангу Леонгарду и описал ему вашу ситуацию. Он очень добрый человек, он может вам помочь. Помните его? Это тот немецкий еврей, который вырос в России, куда они с матерью бежали от Гитлера.

— Да, конечно помню, он был у вас в гостях, когда мы приехали к вам с Влатко. — При упоминании имени мужа она опять не сдержалась и невольно заплакала.

Милош подождал, пока она успокоится.

— Вольфганг сказал, что как раз собирается приехать на неделю в Дубровник. На обратном пути он возьмет вас с сыном в Белград и поможет улететь в Москву.

Все складывалось очень удачно, но у Лили не было денег на покупку билета и жизнь в Белграде в ожидании отлета. Если бы у нее еще были ее драгоценности, она могла бы продать кое-что. А так, где взять деньги? Но Милош и тут помог Лиле: он дал ей деньги на билет и на житье в Белграде до отъезда.

— Спасибо, спасибо вам, — говорила Лиля. — Я обязательно найду способ вернуть их вам, как только вернусь в Москву.

Вольфганг приехал в Мокошицу, веселый, оживленный, и всячески старался подбодрить Лилю. Она впервые начала улыбаться, а маленький Лешка сразу подружился с ним и не отходил от него ни на шаг. Вольфганг взял их в свою машину:

— Поедем ко мне, у меня есть комната для вас обоих. Я помогу вам достать билет и отвезу в аэропорт.

Лучшего придумать было нельзя. И вот во второй раз он вез Лилю в своей машине; в первый раз это была дорога на юг, к албанской границе, а теперь в противоположном направлении, на север, в Белград. Пока они ехали, у них было много времени на разговоры.