Рассвет - Генри Райдер Хаггард

— Вы слышали об этом, Беллами?

— Нет, о чем именно?

— Джордж Каресфут мертв; убит бульдогом или что-то в этом роде. Говорят, он бил кнутом девушку, на которой женился вчера, дочь своего двоюродного брата, и собака кинулась на него. Они оба упали в воду и утонули. Девушка сошла с ума.

— Боже милостивый, что вы такое говорите!

— И вот что я вам еще скажу, Беллами: говорят, что вы с женой ездили на Мадейру и специально выдумали историю о смерти жениха мисс Каресфут, чтобы позволить Каресфуту заполучить девушку. Я говорю вам это по старой дружбе…

— Что? Я, разумеется, ездил на Мадейру и видел там молодого Хейгема, но никогда не выдумывал никаких историй о его смерти. Я никогда не упоминал о нем при Анжеле Каресфут по двум причинам: во-первых, потому что не встречался с ней, а во-вторых, потому что понимал, что Филип Каресфут этого не хотел бы.

— Что ж, я рад это слышать… но я только что видел преподобного Фрейзера, и он сказал мне, что леди Беллами в его присутствии сообщила девушке о смерти молодого Хейгема, и, более того, священник показал мне письмо, которое они нашли в ее платье — письмо, якобы написанное Хейгемом на смертном одре, и дала его ей ваша жена.

— Я ничего не знаю о том, что сказала или сделала леди Беллами. Я не могу контролировать ее действия.

— Что ж, я бы посоветовал вам поскорее разобраться в этом деле, потому что иначе все выяснится на следствии.

И они расстались.

Сэр Джон ехал домой задумчивый, но отнюдь не встревоженный. Известие о мучительной смерти Джорджа было для него бальзамом на душу, он только жалел, что не присутствовал там — где-нибудь подальше от собаки, например, на дереве, — чтобы увидеть все своими глазами.

Едва вернувшись домой, он послал за леди Беллами, велев передать, что хочет безотлагательно поговорить с ней. Затем он сел за письменный стол и стал ждать. Вскоре он услышал на лестнице твердые шаги жены. Он потер свои сухие ручки и улыбнулся слегка испуганной, но злой улыбкой.

— Наконец-то, — пробормотал он. — А теперь — месть!

Она вошла в комнату, довольно бледная, но спокойная и властная, как всегда.

— Итак, вы вернулись?

— Да. Вы слышали новости? Ваш светоч, Джордж Каресфут, угас навеки.

— Я знала, что он мертв. Как он умер?

— Кто вам сказал, что он мертв?

— Я сама сказала ему, что он умрет — это было прошлым вечером, и почувствовала, как он умирает сегодня утром. Она убила его — или Артур Хейгем?

— Ни то, ни другое: бульдог напал на него, и он упал в озеро.

— О, я полагаю, это Анжела его науськала. Я говорила Джорджу, что она победит. Вы помните картину, упавшую в кабинете в Айлворте. Сами видите, это было верное предзнаменование.

— Анжела сошла с ума. Эта история распространилась по всему графству и продолжает распространяться, как лесной пожар. Письмо, которое вы подделали, найдено. Хейгем был здесь сегодня утром и снова уехал, а вы, леди Беллами, отныне опозоренная и разоренная женщина.

Ни единый мускул не дрогнул в ее лице.

— Я знаю, это результат того, что я интриговала против этой девушки, но скажите, сэр Джон, а как же вы? Разве не вы придумали этот план?

— Вы правы, я придумал его, чтобы поймать в ловушку двух дураков. Анна, я ждал двадцать лет, и вот ты, наконец, встретилась со своим хозяином.

Леди Беллами издала негромкое восклицание и снова погрузилась в молчание. Сэр Джон продолжал:

— Мой план отлично сработал. Один из вас уже мертв, а для вас уготована судьба, что хуже смерти. Отныне вы — нищая, изгой, парвеню! В сорок два года вы остались ни с чем.

— Объяснитесь хоть немного.

— С удовольствием. В течение многих лет я безропотно подчинялся вам, страстно желая отомстить, ожидая отмщения. Я знаю, вы считали меня дураком, и по сравнению с вами я действительно дурак, но вы не понимаете, на какую ненависть способен даже дурак. В течение двадцати лет, леди Беллами, я ненавидел вас, вы никогда не узнаете, как сильно, хотя, возможно, то, что я собираюсь сказать, может дать вам об этом некоторое представление. Я очень хорошо знал, в каких отношениях вы были с Джорджем Каресфутом, вы никогда и не скрывали их от меня, вы скрывали только доказательства. Вскоре я действительно обнаружил, что ваш брак со мной был не чем иным, как прикрытием, что меня использовали как ширму. Однако ваше прошлое я так и не смог постичь. Я не похож на мстительного человека, но, несмотря на это, я много лет искал способы погубить вас обоих, и все мои планы терпели неудачу, пока счастливый случай не сделал слепую страсть этого зверя орудием его собственной гибели и не отдал вас в мои руки. Вы даже не понимали, когда рассказывали мне всю историю и просили моего совета, как я упивался тем, что, вы, должно быть, испытываете мучительное унижение, рассказывая ее и будучи столь гордой женщиной. О, это была поучительная сцена, которая убедила меня в том, что я подозревал и раньше: Джордж Каресфут, должно быть, привязал вас к себе узами более крепкими, чем простая симпатия, он должен был держать вас железной хваткой. Это заставило меня также задуматься, что если бы я мог каким-либо образом обрести такую же силу, то тоже смог бы подвергнуть вас подобной пытке.

Леди Беллами впервые подняла на него глаза.

— Я вас утомил, — вежливо поинтересовался он, — или мне продолжать?

— Продолжайте.

— С вашего позволения, я позвоню, чтобы принесли стакан хереса… Нет, кларета, день слишком жаркий для хереса, — и он позвонил в колокольчик.

Принесли кларет, и сэр Джон выпил бокал, заметив с наигранным хладнокровием, что это крепкое вино по фунту за дюжину бутылок; затем он продолжил свой монолог.

— Первое, на что я должен обратить ваше внимание, — это заговор против Артура Хейгема. Может показаться, что им я связан с вами — но это не так. Теперь, когда Джордж Каресфут мертв, против меня нет ни одной улики, кроме ваших собственных слов… но кто же вам поверит? Ваша вина очевидна и доказана — это вы доставили фальшивое письмо, я могу доказать, что это вы выкрали кольцо у Хейгема, и это вы уговаривались с Филипом. Вам нет спасения, и я уже воспользовался случаем, чтобы снять с себя всякую ответственность за ваши поступки. На дознание я явлюсь, чтобы дать показания против вас, а затем брошу вас на произвол судьбы.

— И это все?

— Нет, женщина! У меня твои письма!

Она вскочила с негромким вскриком и нависла над ним, широко открыв глаза. Сэр Джон откинулся на спинку стула, потер руки и с явным удовлетворением наблюдал за ее измученным лицом.

— Да, у вас есть повод кричать, — сказал он, — потому что я не только владею ими, но еще и читал, и перечитывал их. Я знаю всю вашу историю, имя мужа, которого вы бросили, имя ребенка, который умер из-за вашего равнодушия. Я даже послал агента, чтобы он определил местность, откуда вы явились. Да, вы можете кричать, потому что я прочитал их все, и действительно, это весьма поучительные документы… и достаточно захватывающие для какого-нибудь романа; такой огонь, такие страстные ссоры, такое дикое отчаяние! Но раз уж я узнал, как и почему вы вышли за меня замуж, я расскажу вам, что я решил теперь сделать. Я собираюсь после следствия выгнать вас из этого дома и назначить вам жалкие гроши на содержание — но лишь пока вы остаетесь здесь. Я хочу, чтобы вы стали моралью во плоти, ходячим памятником позора в графстве, которым вы до сего момента управляли. Если вы попытаетесь сбежать от меня, выплата будет прекращена; если вы найдете работу, ваша репутация будет немедленно раскрыта. На каждом шагу вас будут ждать новые удары, пока вы не научитесь целовать руку, которая вас бьет, и молить о пощаде на коленях. Моя месть, Анна, должна сломить ваш дух.