Корни - Алекс Хейли

– Мамми! Мааааммми! – кричала Киззи.

Белл и Кунта вскочили и побежали вдоль дома, как два льва на охоте. Шериф поднял пистолет и направил его прямо на Белл. Она замерла, не отрывая глаз от Киззи. Хрипло она спросила:

– Ты сделала то, что они говорят?

Белл и Кунта смотрели на Киззи, и в ее покрасневших от слез глазах прочитали ответ. Ее взгляд перебегал с родителей на шерифа и массу и обратно. Киззи ничего не сказала.

– Господь Бог милосердный! – вскрикнула Белл. – Масса, ради всего святого, простите ее! Она не знала, что творит! Она не хотела! Мисси Анна научила ее писать!

– Закон есть закон, – холодно ответил масса Уоллер. – Она нарушила мои правила. Она совершила преступление, помогла убийце. Мне сказали, что один из белых может умереть.

– Это же не она его зарезала, масса! Масса, она же работала на вас, как только подросла и смогла выносить ваш ночной горшок! А я готовила для вас и все делала больше сорока лет, а он… – Белл указала на Кунту и запнулась: – Он возил вас всюду столько лет. Масса, неужели мы не заслужили прощения?

Масса Уоллер не смотрел на нее:

– Вы будете работать и дальше. Ее продадут – и на этом все кончено.

– Только нищие и низкие белые разлучают семьи! – кричала Белл. – Вы же не такой!

Масса Уоллер раздраженно сделал знак шерифу, и тот потянул Киззи к повозке.

Белл преградила им путь.

– Тогда продайте меня и ее паппи вместе с ней! Не разлучайте нас!

– Убирайся! – рявкнул шериф, грубо отталкивая ее.

Кунта прыгнул, словно леопард, и принялся молотить шерифа кулаками.

– Спаси меня, па! – кричала Киззи.

Кунта схватил ее за пояс и резко дернул цепь. Когда пуля шерифа просвистела над его ухом, Кунте показалось, что голова его лопнула. Он рухнул на колени. Белл кинулась к шерифу, но он толкнул ее, и она упала. Шериф затолкал Киззи в свою повозку и запер замок на ее цепи. Забравшись на сиденье, он стегнул лошадь, и повозка понеслась вперед. Кунта поднялся. Голова у него кружилась, но он упорно ковылял за повозкой, которая неслась все быстрее и быстрее.

– Мисси Анна!.. Мисси Анннннна! – изо всех сил крикнула Киззи. – Мисси Анннннна!

Она продолжала кричать, и крики ее звучали, пока повозка неслась к главной дороге.

Когда Кунта окончательно задохнулся, повозка была уже в полумиле от него. Он остановился и смотрел ей вслед, пока пыль не осела, а дорога не опустела.

Масса повернулся и быстро ушел в дом, не поднимая головы. Белл бессильно рыдала на ступеньках крыльца. Кунта словно во сне вернулся к дому. Африканские воспоминания вспыхивали в его памяти. Перед домом он согнулся и стал осматриваться вокруг. Увидев самые четкие отпечатки босых ног Киззи, он собрал эту пыль в ладони и пошел к хижине. Древние предки говорили, что драгоценную пыль нужно хранить в надежном месте – тогда Киззи вернется туда, где оставила свой след. Кунта вбежал в хижину, взглядом обшарил комнату – и увидел флягу с камешками. Он метнулся туда, но бессильно опустил руки, неожиданно осознав: его Киззи ушла; она не вернется. Он никогда больше не увидит свою Киззи.

Лицо его исказилось. Он швырнул пыль вверх. Слезы жгли ему глаза. Кунта поднял тяжелую флягу над головой, рот его раскрылся в беззвучном крике, и он швырнул ее на пол со всей силой. Фляга разлетелась на куски. И 662 камешка – каждый месяц его 55 дождей – полетели во все стороны.

Обессиленная и несчастная Киззи лежала в темноте на каких-то мешках. Когда повозка добралась до места вскоре после заката, ее втолкнули в какую-то хижину. Она гадала, сколько сейчас времени. Казалось, ночь будет длиться вечно. Киззи начала извиваться и дергаться, пытаясь заставить себя подумать о чем-нибудь – о чем угодно! – что не пугало бы ее. Наконец, в сотый раз она попыталась сосредоточиться на том, как добраться до Севера. Она часто слышала, что черные могут обрести свободу – если доберутся туда. Но если она ошибется, то окажется на дальнем Юге, где массы и надсмотрщики еще хуже, чем масса Уоллер. Что такое Север? Киззи не знала. Все равно сбегу, глотая слезы, клялась она себе.

Но тут холодок пробежал у нее по спине. Она услышала, как со скрипом открывается дверь хижины. Выпрямившись и отшатнувшись назад в темноте, она увидела фигуру человека. Рукой он прикрывал свет свечи. Киззи узнала лицо белого мужчины, который ее купил. В другой руке он держал кнут с короткой рукояткой. Киззи почувствовала, что он готов пустить его в ход. Но еще больше ее напугало похотливое выражение его лица.

– Да уж, тебя лучше не портить, – пробормотал он.

От запаха спиртного Киззи замутило. Она сразу поняла, чего он хочет – того же, что паппи делал с мамми, когда они думали, что она заснула, и из-за шторки раздавались странные звуки. Он хотел того же, чего и Ной, когда они гуляли вдоль изгороди. Она уже почти уступила ему – но он напугал ее, когда хрипло вскрикнул: «Я хочу, чтобы у тебя был мой ребенок!» И теперь Киззи по-думала, что этот белый, наверное, сошел с ума, если считает, что она позволит ему это.

– Я не собираюсь с тобой играть!

Язык белого заплетался. Киззи примерилась, как бы оттолкнуть его и убежать в ночь – но он, похоже, прочитал ее мысли и слегка подвинулся, полностью загородив дверь. Не отрывая от нее глаз, он наклонился и опустил свечу так, что воск стал капать на сиденье единственного сломанного стула в хижине. Потом небольшое пламя выровнялось. Киззи осторожно отступила назад. За спиной она почувствовала стену хижины.

– Ты что, еще не поняла, что я твой новый масса? – Мужчина смотрел на нее с кривой ухмылкой. – Ты симпатичная девка. Может быть, я даже тебя освобожу, если ты мне понравишься…

Он бросился на Киззи, схватил ее, она с криком вырвалась, и тогда он, изрыгая проклятия, вытянул ее хлыстом по спине.

– Я шкуру с тебя спущу!

Киззи сопротивлялась, как настоящая дикарка. Она кусалась и царапалась, но ему все же удалось повалить ее на пол. Киззи дернулась вверх, но получила еще один удар. Мужчина стоял над ней на коленях. Одной рукой хлестал ее по щекам, не обращая внимания на мольбы и крики, другой заталкивал ей в рот скомканный грязный мешок, пока она не умолкла. Киззи отчаянно сопротивлялась, извивалась и выгибалась, чтобы сбросить его с себя. Тогда он стал колотить ее голову об пол, снова, и снова, и снова. А потом начал хлестать ее – все более возбужденно. Киззи почувствовала, что ее платье задирается. Белый разорвал на ней белье. Мешковина во рту душила ее. Она чувствовала, как его руки лезут между ее бедер, ощупывают и щиплют самые интимные ее места, грубо раздвигают ноги в стороны. Еще раз хлестнув Киззи, мужчина отстегнул свои подтяжки и завозился с брюками. А потом пришла обжигающая боль – он вошел в нее. Киззи казалось, она сейчас умрет. Он тыкался в нее снова и снова, пока она не потеряла сознание.

На рассвете Киззи открыла глаза. Она чуть не сгорела со стыда, увидев над собой черную женщину, которая осторожно обмывала ее интимные места тряпочкой, смоченной в теплой мыльной воде. По запаху Киззи почувствовала, что все совсем плохо. Она закрыла глаза от стыда, но почувствовала, что женщина обмыла ее и там. Когда она решилась открыть глаза, то увидела, что лицо женщины совершенно бесстрастно – точно так же она могла стирать одежду или заниматься другой домашней работой. Казалось, что подобное занятие для нее вполне привычно. Положив чистое полотенце между бедер Киззи, женщина посмотрела на нее.