Европейское путешествие леди-монстров - Теодора Госс

Диана: – Бьюсь об заклад, для Беатриче никакой разницы нет.

Кэтрин: – Потому что она сама как растение. Растениям и буря нипочем. Распрямятся и стоят, как прежде.

Беатриче: – Кэтрин, это полная чепуха. Буря может уничтожить любую растительность. Она ломает ветки, пригибает тростник…

Кэтрин: – Я говорила в поэтическом смысле.

– Об этом трудно говорить, – сказала Жюстина. Она долго молчала, и Мэри уже решила, что на этом и кончится разговор. Может быть, пора пожелать Жюстине спокойной ночи и идти спать. Уже ведь и время позднее.

Но Жюстина сказала:

– Он хотел, чтобы я простила его. Хотел, чтобы я помолилась вместе с ним, и просил у меня прощения.

– Это… как-то непохоже на Адама, – с сомнением проговорила Мэри.

– О, тут были и упреки в том, что я его не люблю. Упреки – правильно я сказала? Он никак не мог понять, почему я не захотела стать его женой. Говорил – мы созданы такими, какие мы есть, кому же мы еще нужны на свете?

– Вот это уже больше на него похоже! Вот ведь… – Мэри не могла подобрать подходящее слово. Дьявол? Чудовище? Какими словами можно описать такую отвратительную жестокость?

– Но он и прощения тоже просил. Он все еще надеялся, что его можно вылечить, – думал, что Люсиндина кровь в конце концов поможет ему. Не понимал, почему она до сих пор не помогла. Но если все же придется умереть, он хотел перед смертью получить мое прощение.

– И?

На лице Жюстины остались дорожки от слез, стекавших к подбородку. Мэри пожалела, что у нее нет с собой платка. Она вытерла Жюстине щеки рукавом ночной рубашки.

– Ты его простила?

Жюстина подняла на нее красные, опухшие глаза.

– Как же я могла? После того, что он сделал… И лгать ему я тоже не могла, Мэри. В моем сердце нет прощения, значит, его не может быть и на устах. Я так ему и сказала. Сказала, что ему нужно просить прощения у Бога – Его милосердие не знает границ. Он простит Адама, а я, по слабости человеческой, не могу. Я сказала, что буду молиться за него, и мы помолились вместе. Я и не знала, что он религиозен.

– Так вот что это было, когда я вошла за тобой. Я все думала…

– Да, хотя мне кажется, ему просто хотелось держать меня за руки. Мэри, это плохо, что я его не простила? Я читала Священное Писание, и там везде говорится, что мы должны прощать тех, кто согрешил против нас. Может быть, я сама стала грешницей, оттого что не простила его грехи?

– Черта с два! – О, господи, Мэри вовсе не хотела так выражаться. – Нет, конечно, нет, – прибавила она помягче. – И к тому же, если Бог сможет простить его за то, что он убил семь женщин, – а может, и больше, мы же еще не знаем всех его преступлений, – тогда я даже не сомневаюсь, что он простит и тебя за то, что тебе не хватило милосердия. Адам не заслуживает ни твоего прощения, ни твоего сострадания.

Жюстина печально улыбнулась.

– Ты словно ангел мщения.

Мэри не могла не улыбнуться, представив себя в этой роли.

– Ради тебя я бы с радостью взяла в руки огненный меч, как этот… не помню, как его зовут. Тот, что охраняет ворота Эдема, или как там. В общем, тебе нужно простить саму себя и ложиться спать. Лаура сказала, что мы выезжаем в Будапешт на рассвете. Нам обеим нужно отдохнуть.

– Ладно. – Жюстина откинулась на подушки. Вид у нее был совсем не радостный, но, кажется, немножко успокоенный. – Спасибо тебе, Мэри. Мне кажется, в этом путешествии мы гораздо лучше узнали друг друга.

Это правда! Нет более верного способа лучше узнать друг друга, чем вместе попасть в плен и бежать. Мэри помолчала немного, затем сказала:

– Жюстина, я не знаю, может, и не надо бы спрашивать, но… Лаура и Кармилла. Они…

– Вместе? – договорила Жюстина. – Да, они пара. Ты не читала Сафо?

– Это что-то греческое, да? Я не училась греческому. Я только знаю, что она была поэтессой.

Мэри рассеянно провела ладонью по одеялу и вдруг поняла, что это мамин жест. Вот так же мама укладывала Мэри спать, когда она была маленькой. Ей вдруг захотелось подоткнуть Жюстине одеяло, как ребенку. Но вдруг она обидится?

– Я рада, что они есть друг у друга. Так же, как рада за нас, что мы все есть друг у друга – даже Диана! – Она сжала Жюстине руку и добавила: – Спокойной ночи. Можно я заберу лампу? В коридоре совсем темно.

Жюстина кивнула, натянула на себя одеяло и закрыла глаза. Мэри еще раз погладила ее через одеяло и пошла по коридору в свою спальню.

Когда она наконец улеглась в постель, Диана уже храпела – в другое время это вызвало бы у нее досаду, но сегодня этот звук казался успокаивающим. Они на свободе, они вместе, и им ничего не грозит – во всяком случае, до утра. Завтра их ждут новые трудности и опасности, но… окончание мысли где-то затерялось: Мэри уже спала.

Она проснулась от того, что Лаура трясла ее за плечо.

– К сожалению, пора вставать. Мы тронемся, как только немного рассветет, чтобы было видно дорогу. Юлия приготовила вам всем свежую одежду, а внизу ждут булочки и шоколад. Диана уже завтракает.

Еще бы, это же Диана! В полусне Мэри приподнялась и неразборчиво пробормотала «доброе утро». Когда Лаура вышла, она ополоснула лицо над тазиком, где явно уже кто-то умывался – наверняка Диана, потому что вода была разлита повсюду, а полотенце скомкано. Затем она надела костюм для прогулок, приготовленный для нее. Это был самый модный наряд из всех, какие она когда-либо носила, – без всяких украшений, но скроенный точно по фигуре, из темно-синего кашемира, мягкого, почти как шелк. Это, должно быть, Лаурин костюм? Тут же лежало свежее нижнее белье, необычайно роскошное. Когда она спустилась на первый этаж (незнакомая горничная, которую она вчера не видела, показала ей, куда идти), Жюстина с Дианой уже сидели за столом и завтракали. Мэри не особенно обрадовало то, что на Диане опять был мужской костюм. Должно быть, один из нарядов Кармиллы: брюки были подвернуты внизу, но в остальном сидели хорошо.

Жюстина тоже была одета мужчиной.

– Доброе утро, – тихо сказала она Мэри. Выглядела она лучше и здоровее, чем вчера. – Лаура дала мне костюм своего отца.

Брюки были немного коротки, а сюртук великоват для ее тонкой фигуры, но в целом костюм сидел неплохо. Снова они все были одеты чисто и имели приличный вид – только ужасно усталый. Даже Диана, обычно такая бойкая, подавляла зевоту. Одна из собак – Мэри не могла отличить которая – сидела под столом, глядела на Диану и поскуливала, словно хотела сказать, что тоже не прочь позавтракать.

Мэри успела съесть только половинку булочки с каким-то сладким сыром и выпить полчашки густого темного шоколада, когда Лаура вошла в комнату и объявила:

– Ну вот, мы готовы. Кармилла ждет у крыльца.

– Но я еще не доела, – проговорила Диана с полным ртом и испуганно приоткрыла его.