Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

дополнительные переговоры с Картером и Вэнсом, пытаясь ограничить ущерб. В результате был подготовлен совместный американо-израильский рабочий документ под названием "Предложения по возобновлению Женевской мирной конференции". Бегин одобрил этот документ в телефонном разговоре с Даяном, но три его ближайших помощника отнеслись к нему критически. Статья 1 гласила: "Арабские стороны будут представлены единой арабской делегацией, в которую войдут и палестинские арабы". Наиболее спорной была статья 3, которая гласила: "Вопросы Западного берега реки Иордан и сектора Газа будут обсуждаться в рабочей группе, состоящей из Израиля, Иордании, Египта и палестинских арабов". Это был первый случай, когда Израиль согласился на представительство палестинских арабов на официальных переговорах. Критики возражали против этого даже сильнее, чем против идеи создания единой арабской делегации. Чтобы добиться одобрения рабочего документа кабинетом министров, потребовался весь вес авторитета Бегина. В ходе дебатов в Кнессете представители лейбористской оппозиции высказали мнение, что Израиль должен вести переговоры только с Иорданией, а представители арабов Западного берега и Газы должны быть объединены с иорданской делегацией. Резолюция лейбористов была отклонена 41 голосом против 28, и спорный рабочий документ получил одобрение парламента. Сирия и ООП отвергли рабочий документ; Египет был готов принять его, но только при условии, что ООП будет четко упомянута; король Хусейн был готов включить в состав своей делегации жителей Западного берега и не видел необходимости в представительстве ООП.

Для Садата реакция Сирии стала последней каплей. Если Женевская конференция должна была состояться, он хотел, чтобы арабы были представлены отдельными делегациями. Президент Сирии Асад настаивал на том, чтобы арабы были представлены одной единой делегацией. Президент Картер настойчиво убеждал Садата принять предложение Асада, и Садат нехотя согласился, после чего Сирия заявила о своем полном несогласии с Женевской конференцией. Садат почувствовал, что должен действовать в одиночку. Он решил встретиться с Израилем лицом к лицу и не стал информировать ни американцев, ни израильтян о той драматической политической инициативе, на которую он решился. 9 ноября, выступая в египетском парламенте, он бросил "бомбу". "Я готов пойти на край земли ради мира, даже в сам Кнессет", - объявил он.

Теперь мяч находился в руках Израиля. Через четыре дня Бегин передал устное приглашение президенту Садату от имени израильского правительства приехать в Иерусалим для проведения переговоров о заключении постоянного мира между Израилем и Египтом. Через американское посольство в Тель-Авиве Садату было направлено официальное приглашение, которое было незамедлительно принято. В израильской прессе появились сообщения неназванных военных экспертов о том, что Садат говорит о мире, но готовится к войне. Начальник Генштаба Мордехай Гур заявил в газетном интервью, что есть признаки того, что мирная инициатива Садата может быть прикрытием для военных действий со стороны Египта. Заместитель премьер-министра Игаэль Ядин предложил провести частичную мобилизацию резервов, чтобы избежать повторения октябрьского сюрприза 1973 года. Эзер Вейцман, министр обороны, публично отчитал Гура и отверг предложение Ядина. Хотя Вейцман был одним из ведущих "ястребов" в ЦАХАЛе, он был убежден в благородстве намерений Садата и стал одним из самых активных сторонников мира с Египтом.

Садат прибыл в аэропорт Бен-Гурион вечером в субботу, 19 ноября, вскоре после окончания еврейского шаббата. Его встречала красная ковровая дорожка, развевались государственные флаги, звучали национальные гимны в исполнении военного оркестра, стоял почетный караул и длинная вереница видных общественных деятелей, пришедших поприветствовать его. Для приглашенных гостей, а также для миллионов израильтян и жителей других стран мира, наблюдавших за церемонией на экранах телевизоров, это был момент высшего драматизма. Анвар Садат, человек, ответственный за Октябрьскую войну, прибыл на египетском гражданском самолете и приземлился в международном аэропорту Израиля в качестве гостя израильского правительства. Садат выдвинул лозунг "Больше никакой войны", и это простое послание оказало мощное эмоциональное воздействие на израильскую общественность. Одной из целей Садата в его драматической поездке в Иерусалим было преодоление психологического барьера, который, по его мнению, составлял значительную часть арабо-израильского конфликта, и в этом он блестяще преуспел.

В воскресенье днем, 20 ноября, Садат прибыл в Кнессет. Его встретили продолжительными аплодисментами. Спикер Кнессета поприветствовал его и пригласил выступить с речью. Речь Садата была построена таким образом, чтобы оправдать свое решение посетить Иерусалим, которое вызвало возмущение арабского мира. Чтобы не создавать впечатления, что его интересует только возвращение египетских земель и что он готов заключить сепаратный мир с Израилем, он повторил стандартные арабские позиции. Он призвал к "общему миру", основанному на справедливости, и заявил, что это предполагает полный уход Израиля к границам 1967 г. и признание права палестинцев на собственное государство и собственное образование. Однако он также признал право Израиля на существование в качестве суверенного государства на Ближнем Востоке, на официальное признание со стороны арабских соседей и на гарантии своей безопасности.

Бегин выступал после Садата. Было ясно, что он не в состоянии соответствовать историческому событию. Его тон был наставительным, а ответ отличался суровостью и отсутствием великодушия. Он углубился в прошлое, древнее и недавнее, и составил длинный список претензий Израиля к арабам. Он не стал выходить за рамки устоявшихся позиций Израиля и не дал никаких обещаний. Президент Египта, по его словам, еще до приезда в Иерусалим знал, что взгляды Израиля на постоянные границы отличаются от египетских. Он предложил Садату переговоры без каких-либо предварительных условий. Бегин полностью проигнорировал палестинскую проблему и намекнул, что Израиль не намерен отказываться от контроля над всем Иерусалимом. В его речи не было ничего, что могло бы вселить оптимизм.

Настоящий прорыв был достигнут на встрече Бегина и Садата в полночь того же дня, после государственного банкета. На этой встрече не присутствовали официальные лица, и протокол беседы не велся. Но, по словам Даяна, лидеры двух стран договорились о трех принципах: больше никакой войны между двумя странами; официальное восстановление суверенитета над Синайским полуостровом за Египтом; демилитаризация большей части Синая, с размещением ограниченных египетских сил только в районе, прилегающем к Суэцкому каналу, включая перевалы Митла и Гиди. По окончании визита было опубликовано совместное заявление. В нем не упоминается ни о принципиальном соглашении по Синаю, ни о неурегулированных разногласиях по требованиям Садата о полном выводе войск и создании палестинского государства. На пресс-конференции лидеры двух стран вновь и вновь повторяли ставший популярным лозунг Садата: "Больше никакой войны".

Вскоре после возвращения Садата из поездки в Иерусалим он решил созвать в Каире "мирную конференцию", на которую пригласил представителей арабских государств, ООП, США, ООН и Израиля. Садат не сообщил подробностей о повестке дня и уровне участников, но его намерения были очевидны: