Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

был собираться в Иерусалиме под председательством министров иностранных дел Египта и Израиля, а военный комитет - в Каире под председательством министров обороны.

28 декабря в Кнессете состоялись политические дебаты. Бегин отчитался о своих переговорах в Вашингтоне и Лондоне, а также о встрече на высшем уровне в Исмаилии. Он зачитал полный текст своего плана создания автономии для палестинских арабов и изложил свои предложения по миру с Египтом. По итогам обсуждения заявления премьер-министра правительственный план автономии и руководящие принципы мира между Египтом и Израилем были одобрены большинством голосов 64 против 8 при 40 воздержавшихся. Наиболее яростная оппозиция правительственному предложению исходила не с лейбористской скамьи, а от членов правящей партии. Тем не менее, теперь Бегин получил не только парламентское, но и кабинетное одобрение своего мирного плана. Он мог бы последовать примеру Шарля де Голля, отвернувшись от своей партии и действуя в соответствии с собственными убеждениями. Однако Бегину не хватило смелости в своих мирных убеждениях. Столкнувшись с открытым бунтом внутри своей партии и решительным вызовом со стороны "Гуш Эмуним", требующим строительства новых поселений на Синае, он укрылся в националистической риторике, в которой был мастером в прошлом, и начал менять свой собственный мирный план, что должно было еще больше снизить его авторитет в глазах арабов. Он заявил, что никогда не собирался допускать перехода поселений на Синае под контроль Египта. Он также отрицал намерение отдать израильские аэродромы на Синае. Затем он неожиданно заявил, что резолюция 242 не распространяется на Западный берег реки Иордан и сектор Газа. Таким образом, он практически предвосхитил любые выводы, к которым могли бы прийти в результате переговоров два созданных в Исмаилии комитета.

17 января 1978 г. в Иерусалиме начались заседания политического комитета, которые завершились очередной неудачей. Делегацию Египта возглавлял вновь назначенный министр иностранных дел Мухаммед Ибрагим Камель. Его предшественник, Исмаил Фахми, подал в отставку в знак протеста против мирной инициативы Садата. В первый день удалось добиться некоторого прогресса, но речь Бегина, произнесенная на обеде в честь Камеля, разрушила атмосферу. Бегин начал свою речь со слов: "Министр иностранных дел Египта был еще очень молод, когда нацисты устроили евреям Холокост, поэтому он не понимает, как сильно они нуждались в возвращении в безопасное место своей исторической родины". Затем его тон стал более едким: "Арабы уже очень давно пользуются самоопределением в двадцати одной арабской стране. Неужели для Израиля слишком много, чтобы иметь одну страну среди двадцати одной? НЕТ, заявляю я самым громким голосом, НЕТ отходу к границам 1967 года, НЕТ самоопределению террористов". Позже тем же вечером Камель позвонил Садату и сообщил, что Бегин отказался от конструктивных переговоров. Садат приказал Камелю и его людям собирать вещи и возвращаться домой. Военный комитет продолжил свои обсуждения в Каире под руководством Эзера Вейцмана и его противника, генерала Абдель Гани Гамасси. Атмосфера в Каире была гораздо более спокойной и сердечной, чем в Иерусалиме. Вейцман установил теплые личные отношения с египетскими лидерами, особенно с Садатом. Однако после приостановки политических переговоров реального прогресса достичь не удалось. Эти комитеты стали последней серьезной попыткой двусторонних переговоров между Египтом и Израилем. Впоследствии американцам пришлось вмешаться, чтобы предотвратить крах мирной инициативы Садата.

Садат дал интервью египетскому еженедельнику "Октябрь", в котором обрушился с яростью на Израиль и заявил, что потерял надежду на то, что с ним удастся договориться об основах мира. Израиль был не менее отвергающим государством, чем Сирия. Израиль посеял ветер и, соответственно, пожнет вихрь. Своим визитом в Иерусалим он дал Израилю перспективу мира, безопасности и легитимности, но ничего не получил взамен. Он рисковал не только своим политическим будущим, но и жизнью, но при этом считал, что тем самым положил конец арабо-израильскому конфликту. Однако Израиль отказывался согласиться на предложенные им принципы мира, которые предусматривали возвращение Израилю Синая, Западного берега реки Иордан и Голанских высот и признавали право палестинцев на государственность. Согласившись на это, Израиль получил бы признание арабских стран, а также нормальные отношения с соседями. Проще говоря, добавил он, Израиль должен выбирать между территориями и миром. Среднего пути не существует.

Садат не понял истинных целей и устремлений Бегина. Как заметил Элиаху Бен Элиссар, Бегин тоже ставил перед собой амбициозные цели, но в противоположном направлении. Он хотел вывести Египет из круга войны и был готов заплатить за это высокую цену. Но он не собирался включать в эту цену территорию за пределами Синайского полуострова. Если Садат считал свою поездку в Иерусалим судьбоносной, то Бегин рассматривал ее с более практической точки зрения. Часто повторяемое Садатом заявление о том, что психологический барьер составляет 70% арабо-израильского конфликта, подразумевало, что после его визита для переговоров осталось только 30%. Бегин был жестким политиком и поэтому не хотел платить материальными средствами за инициативу, пусть даже блестящую, направленную на преодоление психологических барьеров. По оценке Бен Элиссара, Садат не смог понять глубину страха израильтян перед тем, что они считали решимостью арабов не допустить еврейской независимости на Ближнем Востоке: "Садат не понимал масштабов нежелания подавляющего большинства израильтян расстаться с "железной стеной", независимо от того, знакомы они с этой статьей Жаботинского или нет. Территория тоже была частью "железной стены".

Садат был в отчаянии. 3 февраля он вылетел в США и напрямую обратился за поддержкой к Картеру. Картер, разделявший отчаяние Садата по поводу жесткой линии Бегина в отношении Синая и Западного берега, не мог не отнестись к нему с пониманием. Визит Садата стал также триумфом средств массовой информации. Он вызвал симпатии американской общественности и даже сумел убедить некоторых еврейских лидеров в неразумности действий Бегина. Бегин отправился в Вашингтон 21 марта, чтобы попытаться сбалансировать эффект от визита Садата. Его визит был отложен, поскольку 11 марта группа палестинских террористов совершила нападение на автобус на прибрежной дороге Хайфа - Тель-Авив, убив 35 пассажиров и ранив 71 человека. Через три дня Израиль начал операцию "Литани". Крупные силы ЦАХАЛа прочесали всю территорию Южного Ливана до реки Литани, чтобы уничтожить базы ООП. Это была не самая эффективная операция ЦАХАЛа. Большинство боевиков ООП бежало на север, а гражданское население приняло на себя основную тяжесть израильского вторжения. Были разрушены деревни, совершено несколько военных преступлений, тысячи мирных жителей в панике бежали из своих домов.

К моменту прибытия команды Бегина в Вашингтон было задано много вопросов о масштабах, целях и методах израильской операции в Южном Ливане. Американцы рассматривали операцию как чрезмерную реакцию на массовое убийство на прибрежной дороге, что имело