Князь Владимир - Юрий Никитин

Владимир наконец узнал всадника, крикнул с тревогой вголосе:

– Аламбек, тебя не узнать! Что привело тебя сюда?

– Поединок! – воскликнул Аламбек. – Попытайсчастья еще и со мной!

Лицо Владимира помрачнело. Конь под Аламбеком горячился игрыз удила, косил огненным глазом. Сам Аламбек улыбался чисто и отважно, искалчести и славы в глазах войска. Он был чист, как рыбка в горном ручье.

– Аламбек, – сказал Владимир негромко, чтобы неслышали войска, – лучше поверни коня. Если мы вступим в поединок, я долженбуду тебя убить.

Аламбек удивленно вскинул брови. На юношеском лице появилосьнепонимающее выражение.

– Почему?

– Я сейчас не воин, – сказал Владимир, тяжеловорочая языком. – Я политик.

– Ну и что?

– Ты бьешься лишь за славу… а я – за жизнь… Свою ижизни этих лапотников, что пошли за мной. Цена слишком велика. Я должен делатьто, что должен, а не то, что хочется…

Аламбек посерел лицом. Он не понял, но ощутил сердцем, чтоперед ним уже не друг детства. И не человек, который слушается зова сердца. Ато благородство, которое выказывает перед рядами воинов, своих и чужих, в егоруках лишь оружие, что прибавляет сил новгородцам и с каждым мгновениемобессиливает киян.

– Да, – сказал Аламбек сдавленным голосом, –я понял, что лучше повернуть коня… Как для себя, так и… вообще. Но я – человек!Человек, а не политик. А человека ведут по жизни честь, слава, любовь, но неподлый расчет!

Он вытащил саблю, их глаза встретились. И оба сказаливзглядами, что только один покинет это поле живым.

Они разъехались в стороны, поворотили разом коней и бросилидруг на друга. На холмах, откуда следили воеводы, и в обеих ратях затаилидыхание. Оберуких бойцов видывали нечасто, гораздо больше ценился богатырскийзамах да молодецкий удар. Рассказывали о богатырях, что дерутся двухпудовымибулавами, хотя рассказчик понимал, что даже подросток успеет трижды ткнутьтакого богатыря саблей, пока тот широко размахивается своей тяжелой булавой,сам шатаясь от своих богатырских замахов.

Но здесь был печенег с легкой сабелькой, и свой русич с двумямечами, малость похожими на сабли. И дрались они уже без улыбок, сперекошенными лицами. Звон и лязг стояли по всему полю. Вскоре обломки щитабрызнули во все стороны, но, прежде чем печенег успел стряхнуть его с руки,новгородец привстал на стременах, и каждый в обоих ратях задержал дыхание.

Страшно блеснуло железо. Аламбек подпрыгнул в седле, светвспыхнул перед глазами. Он успел ощутить резкую боль, затем наступила чернота.

Владимир дал ему упасть на землю. Чуткий конь остановился,дрожа, свежая кровь залила седло. Владимир вскинул оба меча, вскрикнул изо всехсил:

– Водан!!! Перун!!! Узрите славу Святослава!!!

Троекратный крик страшно прокатился над полем. Даженовгородская и варяжская рати хранили благоговейное молчание. Воин с двумяокровавленными мечами был похож на молодого бога войны. Он был страшен ипрекрасен.

Владимир подхватил с земли сраженного, бросил его поперекседла, ухватил чужого коня за повод и вскачь вернулся к своим.

На холме, где следили за войсками воеводы Ярополка, ВолчийХвост в бессилии сжимал кулаки. Воеводы гомонили оживленно, всяк хвалил ивосторгался подвигами новгородского князя. Теперь уже видно, кто из троихсыновей Святослава унаследовал неукротимый дух отца, отвагу и воинскую честь,кто великодушен и добр…

Добр, подумал Волчий Хвост люто. Попадетесь ему – он вампокажет свою доброту. А вслух рявкнул:

– Начинать сечу!

С обнаженным мечом в руке понесся с холма, дал знаксотникам, чтобы двинули всю рать навстречу новгородской. Подумал с неохотой,что у северного войска дух взыграл после побед их князя, а воинский духудваивает силы. У киян же к унынию добавилось еще и восхищение удалью этогосына Святослава. Уже всяк знает о его рабской доле, о гонениях на него знатныхбратьев, о трудной судьбе… Всяк примеряет к себе, среди киян днем с огнем неотыскать тех, кто не сочувствовал бы молодому князю, который пришел сюда всеголишь взять свое… А это значит, что ежели каждый новгородец будет биться задвоих, то каждый киянин будет драться нехотя, вполсилы…

Только и надежды, подумал Волчий Хвост угрюмо, что народу вкиевском войске вдесятеро больше!

Волхвы застучали в бубны, хрипло и протяжно завыли, горячакровь, боевые трубы. Их делали из деревьев, разбитых громом, потому трубный ревбыл страшен, лют, грозен, в нем звучали угрозы и обещание смерти. У каждогодрогнуло сердце, пошло стучать сильно и часто, а горячая кровь ударила тяжелойволной в голову.

Лучники с обеих сторон выпустили тучи стрел. Потемнело,когда со злобным свистом пошли рассекать воздух длинные прутья с тяжелыминаконечниками. Они падали как град, звонко и страшно стучали по подставленнымщитам. Иные находили щели, слышались сдавленные проклятия и стоны. Кое-кто ужепадал, через них переступали и шагали дальше.

Сошлись чуть ближе, пращники метнули камни. Снова завыл изагудел воздух. Камни били по щитам и шлемам гулко и звонко. Когда междуновгородской и киевской ратями осталось не больше десятка шагов, они бросилисьдруг на друга бегом, разжигая себя криками и руганью. Ударили копьями, затемзастучали о щиты мечи, топоры, клевцы, палицы, булавы, пошли в ход рогатины собугленными для крепости рогами.

Трубы ревели, гнали вперед уже не на противника – на врага.На врага, в которого нужно всаживать копье, рубить топором, вспарывать животножом, топтать упавшего, добивать, пока тот не убил тебя.

Новгородская рать теснила киян, те таяли как лед в теплойводе. Наконец новгородцы дошли до холма. Воевода Волчий Хвост надел шлем ипоскакал навстречу во главе отборной дружины. Ударили с такой мощью, чтоновгородцы остановились, попятились, но дружинников мало, а удаль – еще несила. Новгородцы сперва остановились, затем начали медленно теснить киян. Теотступали, оставляя сотни убитых и раненых, отступали все быстрее. Еще чуть –отступление будет уже называться иначе…

Волчий Хвост ругался, гнал в бой, на нем уже был помят шлем,на панцирном доспехе сорвало две плашки, лицо перекошено яростью. Он сменил ужедвух коней, новгородцы наловчились подрезать сухожилия, затем рубили упавших топорами.Двое гридней держались рядом, закрывали воеводу щитами, даже своими телами.

– Позор! – ревел Волчий Хвост. – Стыдоба! Ихвпятеро меньше!

– Они лапотники! – вторили ему другиевоеводы. – Укрепимся духом!

Внезапно раздались ликующие крики. Со стороны новгородцев всамую гущу боя несся небольшой отряд на свежих конях. Впереди летел с поднятыммечом непобедимый молодой князь! Он был прекрасен на белом коне и с поднятыммечом в оголенной по плечо руке. Старые воины киян ахали, вслух заговорили, чтоэто сам неистовый Святослав ведет северные войска.