Князь Владимир - Юрий Никитин

Тавр вышел, с изумлением и, как Рогнеде показалось, сукоризной смерив ее взглядом. Владимир быстро оделся, обулся сам, подпоясалсяшироким поясом, с бренчащими кольцами для короткого меча и ножа.

Рогнеда не сводила с него глаз:

– Ты… решил оставить меня жить?

– А почему нет? Я уже свел с тобой счеты. Тырасплатилась с лихвой.

– Но… я сама не хочу жить больше.

Он пожал плечами:

– Никто не неволит. Но, как ни злобись на меня, скажи,что не так, как бывает всегда на войне? Да и братьев я твоих убил не подлоиз-за угла, а в сражении. Даже отца твоего сразил в честном поединке, хотя могбы не рисковать. Город уже пал… Но ты не можешь этого понять, потому что это нетвой отец и твои братья насиловали других, убивали и жгли, а убивали их самих!

Она напряженно смотрела на то, как он собирает карты ееотца, прячет в ларец. В чем-то лжет, но в чем, понять не могла. Новгородецслишком увертлив, хитер, коварен.

– У тебя была какая-то цель, – произнесла онамедленно.

– Цель есть у каждого достойного человека. Остальные…остальные следуют своим желаниям. Я – сын рабыни! Я начинаю находить в этом непозор, а… повод для похвальбы. Я сокрушил и поверг тех, кому от рождения былодано все: имя, власть, богатство, могущество, поддержка таких же сильных ибогатых. Выходит, я сильнее. Знатность рода дают пращуры, такие же люди, толькожившие встарь, а силу да сметку дает Сварог сейчас! Но кто из них может датьбольше? А с небес мы все одинаковы. Князь и распоследний раб все однома-а-а-ахонькие букашки для Сварога…

Она молчала. Пыталась найти брешь в его складной речи. АВладимир нетерпеливо выглянул в окно:

– Твои сенные девки разбежались… Ничо, соберутся. Сидиздесь по-старому. Я насытил сердце местью. Насытил и… еще одну истину постиг.Нет для богов ни знатных, ни убогих. А любят они тех, кто трудится. А отпраздных и ленивых отвертают лик! Хоть от богатых, хоть от бедных.

За окном хрипло и требовательно прозвучал боевой рог.Заржали кони, кто-то длинно и витиевато выругался.

Владимир обернулся к Рогнеде. Лик его снова стал хищным итребовательным.

– Для богов нет знатных или незнатных, запомни! Мы все– дети Сварога. Дети солнечной породы.

Она без сил опустилась на ложе, слишком измученная, чтобывозражать. В этом сыне рабыни слишком много мощи… Впрочем, почему все время«сын рабыни» да «сын рабыни»? Он ведь сын грозного Святослава, благороднейшегоиз рыцарей, который, собираясь в поход, всегда посылал гонцов в ту страну спредупреждением: «Хочу идти на Вы!», лучшего из полководцев, разгромившегодотоле непобедимый Хазарский каганат! Он потомок Рюрика, а тот – прямой потомокАлариха, взявшего и сокрушившего дотоле непобедимый Рим. Аларих же ведет свойрод прямо от Тора, грозного бога войны… А Тор – старший сын Одина, бога богов!

Тавр доложил:

– Варяги идут к Киеву широко, перехватывают всякого,кто может предупредить Киев. Лазутчики говорят, что войско Ярополка ужевыступило!

– Неужто проклятый дознался?

Тавр покачал головой:

– Вряд ли.

– Так что же?

– Скорее всего, узнал наконец, что ты вместо жмудидвинулся на Полоцк. Спешит взять под защиту. Там же его будущий тесть иРогнеда, сладкая нареченная…

Владимир скупо улыбнулся:

– Ты угадал, девка была сладкая. Но как же он надеетсяполучить Рогнеду? Он же христианин, а им вера не велит иметь больше одной жены!К другим надо ходить тайком.

– Ну, княже, когда дело касается баб, то мы все –язычники.

Князь засмеялся:

– Ладно, пусть спешит. Думает, я еще кидаюсь на высокиестены Полоцка аки пес на забор! Соединись он с Рогволодом, нам бы и счастье непомогло… Скачи к варягам, вели остановиться. Пусть отдыхают, точат мечи. Имнадо перехватить Ярополка в удобном для нас месте. И – внезапно!

– Где?

– Лазутчики у тебя, ты и выбирай. Но я проверю сам. И своеводами посоветуюсь.

Тавр унесся, быстрый и неутомимый. Владимир тронул коня,пустил шагом. Если Ярополк спешит к Рогволоду, то с ним лишь хорошо вооруженныеи обученные войска, а всякие охочие люди остались в Киеве и селах. Эти стянутсязащищать стольный град, буде понадобится. С Ярополком только малое войско киянда еще печенежская орда. Та не упустит случая поживиться, раз уж Ярополк заключилс ними вечный мир, пожаловал земли. Сами напросятся в помощь, только быпограбить, пожечь города да села, увести оттуда женщин и детей, продать вдальних странах…

Правда, он тоже ведет иноземцев. Свеи – могучие свирепыевоины. Дерутся яро, зато невольников не берут, земли и города не просят. Имнужно только злато, а его получат с киевских бояр и старейшин. Печенеги –горшее зло. Об этом надо кричать на всех перекрестках, размалевывать страсти ибеды с их приходом…

– Кремень, – подозвал он доверенного гридня, –ты с печенегами дрался?

– Угу.

Он высился над князем, как закованная в железо башня. Голосшел из груди, как из огромного дупла. Он был даже крупнее Звенька, своегомладшего брата, который привел и взял клятву положить жизнь за князя.

– По пьянке или как?

– Всякое бывало…

– Подбери людей с бойкими языками. Пусть скачут впередис вестью, что печенеги уже пришли взять в полон всю Русскую землю! Старых ималых вместе с больными и слабыми посекут на месте, а женщин и красивых детейнаших продадут в жаркие заморские страны, откуда еще никто не возвращался…

– Вот гады проклятые! – вырвалось у Кременя. Лицоугрожающе налилось кровью, глаза враз выкатились, как у разъяренного быка.

– Сведения надежные, – добавил Владимир. –Сегодня получил от лазутчиков. Пусть люди бегут из сел, прячутся по лесам.Ярополк защитить их не сможет. Он поклялся их жизнями расплатиться спеченегами!

Кремень поднял коня на дыбы, круто развернул, ударил плетьюи умчался.

– Двух собак одним камнем, – пробормоталВладимир, – или двух зайцев одной стрелой… И благодетелями себя покажем, иЯрополку ополчения не дадим собрать. Теперь бы только что-то придумать, чтобысправиться с его тяжелым войском… и легконогой печенежской ордой…

Во рту стало сухо. Все равно войско Ярополка намного большеи сильнее! Дружина одного только Киева, самого сильного и богатого града,размечет его лапотников. Там все в седлах родились, с конца копья вскормлены,живут под звон мечей и умирают в боевой славе. Куда его новгородцам, гдеотродясь своей дружины не было! Только Рюрик, да и тот вскоре перебрался в Киевсо всем войском. Не обучены новгородцы ратному ремеслу, а храбрость да лихостьнемногого стоят перед умением. Десяток дружинников размечут сотню самыхотчаянных храбрецов, даже если тех вооружить с головы до ног. А на самом делеполовина новгородцев идет в полотняных рубахах вместо доспехов, с топорами дарогатинами!