Князь Владимир - Юрий Никитин

– Матка боска, перстень Святослава! Как он к немупопал?

– Что передать князю?

Блуд еще покачивал головой в великом удивлении, но губы ужерастянулись в волчьей усмешке.

– А кто тебе сказал, что вернешься?

Кремень понял, сердце дрогнуло, но голос держал ровным:

– Ну что ж… увидишь, как умеют умирать дружинникивеликого князя!

– Так уж и великого?

Голос Блуда был грозен. Кремень встретил его злой взглядпрямо и открыто:

– Для нас уже сейчас великого! Для Киева пора придетскоро.

– Ладно, в петле это будет тебе утешением.

Он подобрал с пола железный прут, ударил в медный поднос.Тот отозвался долгим звенящим гулом. Некоторое время они смотрели друг другу вглаза. Наконец послышался топот ног. В подпол сбежали здоровенные гридни. Двоепо знаку Блуда схватили Кременя под руки, потащили к стене, прижали спиной.

Блуд насмешливо смотрел на посланца новгородского князя. Ихглаза встретились снова, и вдруг Кремень страшным рывком разметал гридней,выхватил у одного короткий меч, в два прыжка оказался возле Блуда. Развернул,держа как щит между собой и гриднями, задрал ему бороду кверху и приставилострие к горлу:

– Всем застыть! Перехвачу горло, видят боги!

Гридни запнулись, будто ударились о невидимую стену. Блудтяжело дышал. Могучая рука едва не поднимала его за бороду, а острое лезвиевот-вот пропорет кожу на горле. Нажмет сильнее – душа выпорхнет!

– Боярин, – произнес он горько, – я мог бытебе снести голову, это тоже неплохое утешение перед петлей… Мог бы вообщекупить себе жизнь и свободу! Но могу ли огорчить того, чье слово передал?Посему – живи! Живи и помни. И поищи таких же среди своих гридней.

Он отпустил Блуда, а меч швырнул на пол. Тот запрыгал,звеня, по неровным булыжникам. Гридни все еще не двигались, потому что могучиймужик все еще мог бы свернуть шею хозяина даже голыми руками. Кременьрассмеялся горько, вышел на середину:

– Ну же, рабы! Берите, вяжите!

Гридни, толкаясь и мешая друг другу, бросились, свалили иуже там, на полу, били ногами, сладострастно хакая и стараясь попасть окованнымимедью носками сапог побольнее, вымещали пережитый страх.

Блуд с отвращением взглянул на свалку, отряхнул смятуюодежду и вышел. Сзади в подвале слышались тяжелые удары, били связанного люто.

Перстень Святослава жег ладонь. Попробовал надеть на палец,но слишком велик, к тому же Ярополк заметит первым. У него глаз на драгоценныекамни наметан, жена-гречанка научила… Владимир? Сын не в отца пошел. У тогомощь била через край. Решал все молниеносно, побеждал красиво. Недаром на егочерепе печенежский хан Куря, который сделал из него чашу и пьет на пирах, велелсделать надпись: «Да будут наши дети похожи на него». А этот байстрюкосторожнее, даже взрослее своего отважного отца…

Святослав был величайшим полководцем по духу, по крови. Егоникто не учил, как воевать, но он шел от победы к победе. Даже из столкновенияс Римской империей вышел с честью. А Владимир как нарочито делает все не так,как делал бы его отец. Несмотря на юный возраст, никому не скажет: «Иду на Вы!»Да, он больше князь, чем его блистательный отец. И больше, чем те двое, чтосладко ели и долго спали. Несмотря на то что к ним были приставлены лучшиенаставники, этот незаконнорожденный сумел стать более умелым правителем…

Блуд остановился, позвал одного из доверенных гридней:

– Вернись в подвал. Если лазутчик еще жив, выспроси спристрастием. Сколько сил у новгородца? Кто из варягов помогает, где стоят? Ктокомандует каким отрядом? Кто из знатных людей поддерживает новгородца?

Гридень исчез. Блуд, углубленный в думы, вернулся наукрепления вдоль города. Валы выросли так, что никакая конница не одолеет, а ворву утонет три такие рати, прежде чем даже доберутся до городской стены. Тольков ловчих ямах сгинет половина новгородской толпы, а даже если кто и одолеет рвыи валы, то за глубокой канавой их встретят дружинники первой линии обороны.Нет, даже к стенам города не добраться новгородскому князю! На что он надеется?Действует сломя голову? На него не похоже…

Вернулся он поздно вечером. Жадно выпил ковш квасу,чувствуя, как усталость растапливает мышцы, переплавляет их в воск.

– Как там лазутчик? – спросил он.

– Молчит, – ответил гридень сокрушенно.

– Так и молчит?

– Не совсем… Лается.

– Ах лается! Как же?

– Неудобственно и повторять… Князя – самыми сквернымисловами, а тебя, боярин, токмо дурнем.

– И больше никак? – не поверил Блуд.

– Никак, – подтвердил гридень. – Наши с нимупарились. Здоровенный бугай. Кровью весь подвал залили, а он все лается дагрозится.

– Гм, – сказал Блуд в задумчивости. – Принесиеще ковшик кваску… Да не из бадьи, из подвалу. Чтоб зубы ломило! Ярополк где?Ладно, пусть совещается с женой. Все одно помощи от ромеев не дождется, я ихнююромейскую породу знаю.

Выпил еще и еще, заливая огонь внутри. Там едва не зашипело,так раскалилось и пересохло, велел гридню идти следом. В подвале сразу в ноздриударил запах свежей крови. Еще сильно пахло горелым мясом. Кремень лежал уже наполу, окровавленный, голый. Красные брызги пламенели даже на стенах. На грудиновгородца темнели коричневые пятна, мясо кое-где почернело, обуглилось.

– Еще жив? – удивился Блуд.

Голос Кременя был хриплый, срывающийся, слабый:

– Жив, боярин… И пусть жить мне недолго… зато князюмоему жить вечно… Киеву быть под Владимиром!

Блуд пристально всматривался в бледное похудевшее лицо сзаострившимися чертами. Гридни толпились вокруг, с ожиданием заглядывали в лицохозяину. Блуд движением руки отослал их за дверь.

Кремень дышал часто, тяжело. Из разбитого рта стекаластруйка крови, скапливалась лужицей под головой. В груди хрипело и булькало.

– Больно? – спросил Блуд с деланым сочувствием.

– Что боль для мужа… А ты, боярин, дурак…

Блуд, не отвечая, взялся за цепь, натужился. Крюк вылетел избревенчатой стены, звонко чиркнул по камням пола. Второй крюк не поддавался, нотут Кремень потянул тоже, совместными усилиями выдрали с куском щепы, и втораярука освободилась тоже, только на обеих глухо гремели цепи с толстыми кольцами.

– Здорово они тебя, – определил Блуд. –Может, и не доживешь до утра. А жаль… Хотел тебя отослать обратно.

Кремень ответил сипло:

– Смотря с чем… Если готов помочь Владимиру, то сампоползу, а если… то ищи таких же дураков, как сам.