Последняя ставка - Тим Пауэрс

Выяснилось также, что у него хорошо получается просить милостыню. Призрачные, механически движущиеся люди часто, пусть и ненадолго, становились реальными козырями, приближаясь к нему, и перед ним представала то Сила с кротким львом, то отшельник, то обнаженный гермафродит, являвший собой Мир, то Любовники, если это была пара, и все они бросали золотые монеты в ладонь его горячей, худой правой руки. После этого козыри сразу же исчезали, оставляя вместо себя маленьких призрачных людей, которые даже своими расплывчатыми бумажными лицами ухитрялись выражать смутную растерянность, и отвращение, и удивление собственным поступком, и золотые монеты превращались в простые четвертаки и фишки, но он и их умудрялся сбыть. Пожалуй, это удавалось ему даже проще, чем было бы с настоящими золотыми монетами.

Он знал, на каком утесе ему суждено танцевать в ближайшее время, в ближайшую пятницу, Страстную пятницу, – он видел его фотографию, открытку на полке в сувенирном магазине, – но в любом случае ему было необходимо отыскать мать.

И убить предателя-отца.

Последнее представлялось очень непростым делом, поскольку отец теперь мог менять тела. Снейхивер вчера в «Сёркус-сёркус» видел маленькие фигурки на трапециях и внезапно начал говорить с отцом – гамби гамби пудинг и шишка, – но охранники заставили его уйти, и он не смог растянуть контакт на столько времени, чтобы можно было определить, где его отец реально, физически находился.

Пальцы правой руки он все так же держал под грязной повязкой, обматывавшей левую руку, и пошевеливал ими холодный указательный левой.

Утром он видел человека, жившего в этом автодоме, и почти уверен, что это его отец. Человек был одет в белый кожаный пиджак, усыпанный блестками, был обут в высокие белые ботинки, его волосы были уложены лаком в безупречную прическу-помпадур, но, прежде чем Снейхивер успел дохромать до него через стоянку, он остановил такси и уехал. А теперь он, должно быть, знает о том, что Снейхивер находится здесь, и больше не показывается.

«Он не появится, пока я остаюсь здесь, – рассуждал Снейхивер. – Он думает, что может уехать отсюда и снова скрыться от меня. Но я поставлю на его машину следящее устройство и всегда буду знать, где он находится».

Палец, в конце концов, отломился – без всякой боли, но со слабым запахом. Снейхивер вынул его из повязки, посмотрел, и увидел, что палец совсем почернел. «Может быть, я превращаюсь в негра?» – подумал он.

Он добрёл, а вернее, доплыл до автодома, разгребая густой воздух руками, как воду, нагнулся к заднему бамперу и плотно засунул палец за номерной знак.

Теперь можно было уходить, и он поплыл со стоянки прочь, в сторону «Веселых щелей».

Утром в понедельник Крейн сидел в комнате мотеля неподалеку от Парадайз и смотрел на телефон. Его познабливало под ветерком из тарахтящего кондиционера, он прижимал повязку к боку чуть выше тазовой кости и думал, не пора ли поменять ее.

С тех пор как гарпун пропорол ему бок, прошли почти сутки, но рана все еще кровоточила – не сильно, но непрерывно, и всякий раз, задирая рубашку и глядя на бинт, он видел свежую алую кровь на марле.

И кожа головы, и давний шрам на лодыжке зудели, и правая глазница дергалась, но, хотя мышцам рук и ног следовало болеть после вчерашних упражнений на озере, он в целом чувствовал себя сильным и бодрым, каким не был уже много лет.

Мавранос сидел в кресле у окна. Он потер пальцем бумажную обертку из-под макмаффина с колбасой и яичницей и облизал палец, к которому прилипло немного плавленого сыра. Потом проглотил, хотя было заметно, что для этого ему пришлось повернуть голову.

– В горле постоянно сухо, сколько я ни глотаю, – с раздражением пожаловался он. – Пью воду – не помогает. – Он посмотрел на Крейна, который все так же держался за бок. – Все еще кровит?

– Похоже, – ответил Крейн.

– Так ведь это то самое место, которое порвала пуля Снейхивера. Оно просто зажить не успевает.

Крейн отхлебнул кофе. Мавранос, конечно, притащил сюда свой ящик-холодильник со льдом и наливался пивом.

– Король-рыбак должен страдать от неизлечимой раны, – сказал Крейн. – Может быть, и мой бок это хороший знак.

– Вот это здоровый подход. А если когда-нибудь заживет, ты всегда сможешь снова пропороть себе ногу. – Мавранос посмотрел на радиоприемник с часами, стоявший на тумбочке. – Похоже, что этот тип решил просто отвязаться от тебя.

Вчера, часов с трех дня Крейн названивал местным гадателям по картам Таро и оккультным магазинам религии Нового века, и в конце концов, уже утром, ему назвали книготорговца из Сан-Франциско, специализировавшегося по старинным картам Таро.

Тот сначала попытался заинтересовать Крейна репринтными колодами, напечатанными в Европе в 1977 году, который был провозглашен шестисотлетним юбилеем игральных карт, но когда Крейн сказал, какая именно колода его интересует, и повторил кое-что из того, о чем рассказывал Паук Джо, книготорговец умолк, да так надолго, что Крейн уже подумал, не повесить ли трубку. Но тут он спросил номер телефона Крейна и пообещал перезвонить.

– Возможно, – сказал Крейн. – Возможно, он меня надул. – Тут ему пришло в голову, что собеседник мог сообщить телефонный номер какой-нибудь ужасной тайной полиции Таро, и с минуты на минуту в дверь номера мотеля грубо постучатся.

Но вместо этого раздался телефонный звонок, и Крейн поднял трубку.

– Я говорю с тем самым джентльменом, – послышался голос книготорговца, – который интересовался старинными колодами Таро?

– Да, – подтвердил Крейн.

– Очень хорошо. Извините за задержку – мне пришлось дождаться, пока одна из сотрудниц вернется с перерыва, да и не хотелось обсуждать такие вещи по телефону в офисе. Я звоню вам из телефона-автомата. М-м… да, я знаю, о какой колоде вы говорите. Не сразу вспомнил о ней, потому что она мало интересует коллекционеров, да и никто ее не относит к старинным. Ни один из сохранившихся экземпляров не старше 1930-х годов, хотя изображения, несомненно, уходят в глубокую древность и, возможно, предшествуют недавно обнаруженным двадцати трем картам, известным как Ломбардская колода, владелец которых предпочитает хранить анонимность. Сейчас эти карты, преимущественно, используют некоторые прогрессивные психоаналитики, не желающие афишировать этот факт. Видите ли, не одобрено АМА.

– Психоаналитики?

– Так мне дали понять. Знаете ли, могущественная символика, эффективно для восстановления после кататонических приступов и т. п. В некоторых случаях заменяет электрошоковую терапию.

В трубке Крейн услышал грохот проехавшего мимо будки тяжелого грузовика.

– Так, на чем мы остановились? – сказал собеседник, когда шум стих. – Ах да. Как я понимаю, вы не психоаналитик, и все же вам кое-что известно об этой колоде, так называемых Ломбардских Нулевых картах. Вы знаете, что сейчас, в наши дни, их никто не рисует? Одно время существовала своего рода гильдия, несколько человек, которые… могли рисовать их, но после войны в ряде европейских стран существовал целый криминальный промысел, целью которого было заполучить такие карты. Эти события не нашли отражения в правоохранительных хрониках, но преступления, тем не менее, совершались, и серьезные. Да-да. Но так уж вышло, что у меня есть одна зацепка. Вы понимаете, конечно, что это связано с… большими деньгами.