Охота на гиену - Наталья Александрова

Заручившись согласием Сергея, бабуля начала рассказыватьгладко, без наводящих вопросов, видно, уже не раз верхнее житье-бытьеобсуждалось на лавочке.

— Значит, как в прошлом году Сталина мужа-то выжила,уехал он, хотя чем ей не угодил, никто не понимает, уж такой был мужчинахозяйственный. Ну что, квартира опустела, дочка Сталинина Карина с мужем исыном опять сюда вернулись, хотя Карина теперь здесь не прописана, ее к теткепрописали, чтобы там квартира не пропала. Сталина довольная такая, говорит, всемое добро будет, Федору, мужу то есть, ничего не отдам.

Суды у них начались, все тянется и тянется, никак к решениюне придут. А тут зять Игорь Сталине под горячую руку попался, один разповздорили, он не смолчал, второй раз, а потом Сталина принесла как-то домойкотенка, кошечку. А ведь они с сыном уйдут на работу, котенок везде ходит,гадит, за ним убирать надо, а у Карины ребенок, нет ни сил, ни времени. СталаСталина кошку у себя в комнате запирать, та орет целый день голодная. А у зятя,Игоря-то, аллергия на кошку началась, он чихает, кашляет, красный весь стал.Просила Карина по-хорошему кошку отдать, а у Сталины один ответ: я, мол, у себядома, а если вам не нравится, то идите себе куда подальше, скатертью дорожка.Это все я сама много раз слышала, у Сталины покойной голос громкий был.

Как-то однажды уехала Сталина с сыном, с Андрюшкой, на дачу,приезжают — нету кошки. Каринка говорит: сбежала.

И там непонятно: то ли и вправду сбежала, то ли Игорь еевыгнал, а только неделю кошки не было, а потом Сталина нашла ее где-то вподвале всю раздерганную, голодную. И выгнала из дому дочку, зятя и внука, ушлиони к Игоревым родителям жить.

— Из-за кошки?

— Ну там много всего накопилось.

И стали они жить в четырехкомнатной с сыном вдвоем. Он всемаму слушался, хоть и они часто ссорились, характеры у них похожие. На дачувдвоем, на работу вдвоем, ни друзей у него, ни девушки не было.

А потом с месяц назад вдруг приводит он девчонку. Девчонкаэта из деревни, из-под Вологды откуда-то, приехала сюда в институт поступать вмедицинский. Конечно, никуда не поступила, кто же просто так возьмет девчонкуиз деревни. В общем, провалилась она, а домой ехать стыдно. Хотела работатьустроиться санитаркой — без прописки не берут. Да сейчас ведь никуда не берут,чтобы с общежитием, своим городским работать негде. В общем, где он, Андрюшкато есть, ее подобрал, я уж не знаю, а только привел в дом и матери говорит:пусть она живет.

В этаком случае любая мать заартачится, а не только нашаСталина. Что у них там было — не описать. Сталина орет, девчонка эта, Наташка,плачет, сын на своем стоит — видно, крепко его зацепило. Потом вдруг приезжаетНаташкина мать из деревни узнать, что тут с дочкой. Сталина ей такогонаговорила, что эта мамаша вещи Наташкины схватила, собирайся, кричит,немедленно, уезжаем отсюда к чертовой матери! Та не хочет, любовь у них сАндрюшкой. Тогда мать забрала вещи и паспорт Наташкин и уехала. А Натальяосталась, теперь дома сидит, на улицу не в чем выйти.

— А я звонил, нет там никого.

— Да там она, куда денется, идем, мне откроет. Поговорис ней, она девка хорошая, небалованная.

Они поднялись наверх, позвонили, и бабуля крикнула взамочную скважину:

— Наталья, открывай, я это, Михална!

На пороге открывшейся двери стояла рослая зареванная девицав ковбойке и в старых тренировочных штанах, пузырящихся на коленях.

— Вот, Наталья, милиционер пришел, ты его не бойся, всерасскажи.

Соседка ушла к себе. Наталья посмотрела на Сергея,всхлипнула привычно. Потом кивком головы показала, куда пройти, а сама скрыласьв ванной. Когда она вернулась, Сергей даже удивился. Голубые глаза блестели начисто вымытом румяном лице, а через плечо была перекинута толстенная коса цветаименно пшеничных колосьев, как в сказках пишут.

— Вот те на! Ты откуда же взялась такая?

— Из деревни, из-под Вологды.

— А что такой зачуханной ходишь, что, правда мать всевещи забрала?

— Она рассердилась очень, Сталина Викентьевна про менянаговорила, что я и такая, и сякая, и по-всякому нехорошими словами. Комупонравится, когда дочку такими словами кроют? Тем более что все зазря, я нетакая.

— Верю, — улыбнулся Сергей.

— А что с Андрюшей мы на улице познакомились, таквсякое в жизни бывает, — солидно проговорила Наталья. — Я как узнала,что в институт провалилась, сижу и плачу. Он подошел, думал — обокрали, апотом… — Глаза ее опять предательски налились слезами.

— Не реви, — строго сказал Сергей, — давайрассказывай по порядку про тот вечер, когда Сталину убили — где была, чтоделала.

— Да где мне быть? Тут и была, дома сидела. Одежды-тонету. Обещал Андрюша купить, так у них зарплату не платят.

— Так надо в другое место устраиваться, — невыдержал Сергей, — раз женатым стал.

— Мать его не пускала, говорила, как же ты с высшимобразованием куда-то пойдешь! Как в прошлом веке она жила! Но, — Натальяиспуганно прикрыла рот ладошкой, — нехорошо про покойницу…

— Давай ближе к делу!

— Значит, накануне, как стала она на дачу собираться,так зовет Андрюшу с собой, мол, там дела много. А он говорит, какие там дела,урожай давно убран, остальное до весны подождет, что, мол, тебе неймется. А самтак обрадовался, что она уедет, потому что отдохнуть можно.

— Что, мешала она вам, не давала одним побыть?

— Ой, не говорите! До двенадцати ночи в комнату нарочнозаходит, то ей одно надо, то другое, потом ругается, что мы шумим.

— Да, тяжелый случай…

— Поэтому, когда она уехала, Андрей с облегчениемвздохнул и говорит: завтра у нас выходной, позвонил на работу, что не придет, имы с ним целый день дома одни были. — Наталья покраснела.

— Ну-ну, — пробормотал Сергей.

— А теперь в милиции Андрюшу подозревают, —мгновенно заревела Наталья, — потому что все соседи твердят, что ссорилисьони из-за меня сильно. А что он целый день со мной был, так ваш один милиционерговорит, что я, мол, не свидетельница, что я, чтобы парня своего выгородить,что хочешь наврать могу.. — Слезы полились ручьем.

— Ох ты. Господи, иди опять умывайся!

Сергей взглянул на часы и решил, что успеет еще навеститьВладимира Николаевича Чердынцева, того самого обиженного математика, прокоторого рассказывал ему нянечка тетя Поля. Поскольку у Чердынцева для убийствадиректрисы Тамары Алексеевны был самый что ни на есть распрекрасный мотив —месть, то и подозревали его в первую очередь и вызвали к следователю Громовой.Но алиби Чердынцев предоставил железное: уезжал из города к больной матери начетыре дня в Калинин. Представил он телеграмму от сестры, которая сообщала, чтоу матери сердечный приступ, и даже билет на поезд, который, по счастливойслучайности, не успел выбросить. Следователь Громова билет подшила к делу, аЧердынцева отпустила, и теперь Сергей решил зайти к нему просто поговорить.