Мешок с костями - Стивен Кинг

— Кира Дивоур! — воскликнула Мэтти, с тревогой глядя наДжона.

— Я улозила моего квойтейбека! — гордо возвестила Ки.

Джон сумел-таки ей улыбнуться, с трудом поднялся.

— Да. Уложила. Рефери не оставит этого без внимания.

— Как ты, парень? — На лице Джорджа читалась озабоченность,но в голосе была улыбка.

— Нормально, — ответил Джон и бросил ему «фрисби». —Продолжим.

Раскаты грома становились все громче, но черные облакапо-прежнему оккупировали лишь западный горизонт: над нами синело чистое небо.Птички пели, цикады стрекотали. Над мангалом дрожал горячий воздух: брикетыпрактически превратились в угли, решетка раскалилась, подготовившись к встречес нью-йоркскими стейками. «Фрисби» все летала — красный кружок на фоне зеленойлиствы и синего неба. Я пребывал во власти вожделения, но держал себя в руках.Ничего особенного, мужчины всего мира чуть ли не все время пребывают в такомсостоянии, и ничего, полярные шапки не тают. Но Мэтти начала танцевать, и всеизменилось.

Дон Хенли[131] запел под гитарный перебор.

— Боже, как я люблю эту песню, — воскликнула Мэтти. «Фрисби»прилетела к ней. Она поймала тарелку, бросила на землю, ступила на нее, как накрасный круг от луча прожектора на сцене ночного клуба, и завибрировала втанце. Заложила руки за шею, потом опустила на бедра, потом убрала за спину.Она танцевала на «фрисби», поднявшись на мыски. Она танцевала, не двигаясь. Онатанцевала, как пелось в той песне, словно волна в океане.

Пел он о девушке, которая хочет только одного: танцевать,танцевать и танцевать.

Женщины становятся сексуальными, когда танцуют, невероятносексуальными, но я среагировал не на секс. С одним лишь вожделением я бысправился, но тут было не просто вожделение, и меня захлестнуло с головой.Никогда в жизни я не видел никого прекраснее Мэтти. Не женщина в шортах икоротком топике танцевала на «фрисби», но возродившаяся Венера. В ней сосредоточилосьвсе то, чего не хватало мне последние четыре года, когда я был не в себе и неосознавал, что мне чего-то не хватает. Разница в возрасте не имела значения. Иесли окружающим казалось, что у меня текут слюнки, шут с ними. Если я терялчувство собственного достоинства, гордость, самообладание — не беда. Четырегода, проведенные в полном одиночестве, научили меня, что это не самая страшнаяпотеря.

Сколько она танцевала, стоя на «фрисби»? Не знаю. Наверное,недолго, не больше минуты, потом поняла, что мы все неотрывно смотрим на нее (вкакой-то степени они все видели то, что видел я, и чувствовали то же самое).Думаю, что за эту минуту (или около того) ни один из нас не сподобилсявдохнуть.

Мэтти сошла с «фрисби», смеясь и краснея. Она смущалась, нопри этом не испытывала никакой неловкости.

— Извините… Я просто… Люблю я эту песню.

— «Она хочет только одного — танцевать, танцевать итанцевать», — напомнил Ромми основной лейтмотив песни Дона Хенли.

— Да, иногда это все, чего она хочет, — согласилась Мэтти ипокраснела еще сильнее. — Извините, мне нужно в ванную. — Она бросила мне«фрисби» и взбежала по ступенькам.

Я глубоко вздохнул, попытался адаптироваться в реальном миреи увидел, что Джон занят тем же. На лице Джорджа Кеннеди читалась легкаяобалделость, словно ему дали успокоительное и оно начало действовать.

Пророкотал гром. На этот раз куда ближе.

Я бросил «фрисби» Ромми.

— Что скажешь? — Мы все уже давно перешли на ты..

— Думаю, я влюблен, — ответил он, а затем тоже вернулся нагрешную землю. — Еще я думаю, что нам пора жарить стейки, если мы хотим съестьих во дворе. Хочешь мне помочь?

— С удовольствием.

— Я тоже помогу, — вызвался Джон. Мы вошли в трейлер,оставив Джорджа с Ки. Поднимаясь по ступенькам, я услышал, как Ки спрашиваетДжорджа, много ли тот поймал преступников. Мэтти стояла у раскрытогохолодильника и выкладывала стейки на тарелку.

— Как хорошо, что вы пришли. Я уж хотела съесть их сырыми.Никогда не видела таких прекрасных стейков.

— А я никогда не видел более прекрасной женщины, чем ты. —Голос Джона звучал искренне, но Мэтти лишь рассеянно улыбнулась ему. Я отметилпро себя: нельзя говорить комплименты женщине в тот момент, когда она держит вруках пару замороженных стейков. Должного впечатления это не произведет.

— Ты умеешь жарить мясо? — спросила она меня. — Говориправду, потому что они слишком хороши, чтобы вверять их судьбу дилетанту.

— Мастерства мне не занимать.

— Хорошо, беру тебя на работу. Джон, будешь ему помогать.Ромми, мы с тобой займемся салатами.

— С удовольствием.

Джордж и Ки уже уселись на пластиковых стульях, словнодавние друзья в своем лондонском клубе. Джордж рассказывал Ки, как онперестреливался с Ролфом Нидо и Очень плохой бандой на Лиссабонской улице в1993 году.

— Джордж, что случилось с твоим носом? — спросил Джон. — Онвдруг очень вытянулся.

— А тебе что до этого? — парировал Джордж. — Разве ты невидишь, что мы разговариваем?

— Мистей Кеннеди поймал много пьеступников, — сообщила намКира. — Он поймал Отень плохую банду и упьятал их в тюйму.

— Точно, — кивнул я. — А еще мистер Кеннеди получил «Оскара»за сыгранную им роль в фильме «Люк — Твердая Рука».

— Абсолютно верно. — Джордж поднял правую руку, скрестилсредний и указательный пальцы. — Я и Пол Ньюман.

Джон засмеялся. Да так заразительно, что я тут жеприсоединился к нему. Мы хохотали как сумасшедшие, выкладывая стейки нарешетку. Просто удивительно, что обошлось без ожогов.

— Посему они смеются? — спросила Ки Джорджа.

— Потому что они глупые людишки со слабеньким умишком, —ответил Джордж. — А теперь слушай Ки… я поймал их всех, кроме Черепа. Он успелзапрыгнуть в свой автомобиль, а я — в свой. Конечно, подробности погони непристало слушать маленькой девочке…

Но Джордж все-таки начал их выкладывать, а мы с Джономстояли у мангала и улыбались.

— Отлично, да? — спросил Джон, и я кивнул.

Мэтти принесла кукурузу, завернутую в алюминиевую фольгу. Заней шел Ромми, держа в руках большую салатницу и стараясь заглянуть поверх нее,чтобы, не дай Бог, не споткнуться.