История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер

двадцать четыре пушки для обстрела лощины, в которую мы намеревались углубиться. Кавалерия 1-го корпуса устремилась вперед, попала под ядра Олсуфьева и ринулась на деревню Бе, сопровождаемая пехотой Рикара. Конники вперемешку с пехотинцами вступили в деревню и вслед за русскими взобрались на высоты. Слева находилась деревня Банне, занятая русскими. Гвардия двинулась вперед и выбила их из деревни.

Когда развернулись на плато, представлявшее собой довольно ровный участок, кое-где поросший деревьями, стало видно дорогу на Монмирай, которой и требовалось завладеть. Дорога шла с нашего правого фланга на левый, от Шалона к Мо, проходя прямо перед нами через деревню Шампобер. Нужно было преодолеть почти лье, чтобы добраться до этого важного пункта.

В эту минуту стал виден русский пехотный корпус приблизительно в 6 тысяч человек, обладавший многочисленной артиллерией, но немногочисленной конницей, и стремительно, хотя и весьма упорядоченно, отступавший. Командовавший им генерал Олсуфьев узнал о приближении Наполеона во главе значительных сил, почувствовал себя в опасном положении и был крайне встревожен.

Наполеон помчался к Мармону, пехота которого двигалась впереди, фланкированная 1-м кавалерийским корпусом. Следовало как можно раньше добраться до дороги из Монмирая и прорваться через неприятельский корпус, ее занимавший. Маневр в любом случае должен был иметь большие последствия. Если Блюхер уже выдвинулся в направлении Мо на нашем левом фланге, мы отрезали его от Шалона и линии отступления; если он оставался позади на нашем правом фланге, мы отрезали его от опередивших его соратников и оказывались среди разрозненных корпусов Силезской армии, имея возможность уничтожить их один за другим. Когда появился Наполеон, Мармон как раз направлял 1-й конный корпус вперед вправо; Наполеон бросил в том же направлении генерала Жирардена с двумя эскадронами, чтобы рассеять несколько групп, отступавших на Шалонскую дорогу. Неприятель ускорил отступление. Пехота Мармона энергично потеснила его на Шампобер, а кирасиры Думерка атаковали на равнине справа. Обратившись в бегство, русские в беспорядке кинулись в Шампобер. Пехота Рикара вступила в город со штыками наперевес, в то время как кирасиры Думерка, зайдя справа, перерезали сообщение с Шалоном. Выбитый из Шампобера пехотой и отброшенный на левый фланг кирасирами, Олсуфьев оказался одновременно отрезан от Блюхера, оставшегося позади в Этоже, и оттеснен на Монмирай.

В растерянности он отошел к пруду Дезер, где на него обрушились Рикар, дебушировавший из Шампобера, и Думерк, повернувший справа налево. В один миг пехота была прорвана и частично порублена кирасирами, а частично захвачена. Полторы тысячи убитых и раненых, почти три тысячи взятых в плен, два десятка орудий и генерал Олсуфьев с его штабом стали нашими трофеями. Это была первая милость фортуны с начала кампании, и она была велика не столько полученным результатом, сколько последствиями, на которые позволяла надеяться. Из сообщений пленных, которых Наполеон допросил лично, стало известно, что Блюхер находится позади в Этоже, Сакен – впереди у Монмирая, а Йорк – у Марны; что мы вклинились между корпусами Силезской армии, в последующие дни можем собрать богатую добычу и, возможно, переменить ход событий.

Движение, которое надлежало совершить на следующий день, могло вызвать сомнения у любого другого, только не у Наполеона. Вникнув в положение с присущей ему прозорливостью, утром 11-го он без колебаний двинулся влево дорогой на Монмирай, оставив справа перед Шампобером Мармона с дивизией Лагранжа и 1-м кавалерийским корпусом, чтобы они сдерживали Блюхера, в то время как он будет сражаться с Сакеном и Йорком. Дабы располагать против них как можно бльшими силами, Наполеон забрал с собой дивизию Рикара из корпуса Мармона.

В десять часов утра он прибыл в Монмирай во главе колонны, насчитывавшей 24 тысяч человек вместе с войсками Нея и Мортье, кавалерией гвардии и дивизией Рикара. Пройдя через Монмирай, Наполеон дебушировал на большую дорогу, где встал на позицию перед быстро надвигавшимися на него русскими войсками. Это был Сакен, с присущей ему горячностью возвратившийся обратно. При известии о внезапном появлении Наполеона Сакен не отступил за Марну, а развернулся, чтобы иметь честь разбить Императора Французов. Он обязал и генерала Йорка перейти через Марну в Шато-Тьерри и передвинуться на дорогу в Монмирай, дабы содействовать его триумфу или хотя бы при нем присутствовать. Йорк откликнулся на приглашение с большей сдержанностью и лишь немного выдвинулся к Монмираю, продолжая, однако, тылами крепко опираться на Шато-Тьерри.

Дебушировав на дорогу из Монмирая, Наполеон увидел Сакена, возвращавшегося от Ферте-су-Жуара, а вдалеке на его правом фланге заметил войска, которые подходили из Шато-Тьерри, но, казалось, не очень спешили принять участие в опасном бою. То были войска Йорка. Прежде всего следовало преградить путь Сакену и разделаться с ним, а затем двигаться на Йорка. Французы по-прежнему находились на плато, на которое взошли накануне при захвате Шампобера, слева склоны этого плато омывались речкой Пти-Морен. На середине склона находилась деревня Марше, в которой Наполеон расположил дивизию Рикара, чтобы преградить пути Сакену, а на большой дороге он развернул артиллерию и построил конницу. В таком положении он уже мог дождаться присоединения отставших Нея и Мортье.

Подведя 20 тысяч человек и увидев, что дорога занята и не так-то просто, как он думал поначалу, будет опрокинуть Наполеона и присоединиться к Блюхеру, Сакен теперь думал только о том, как прорваться к союзникам. Большую дорогу перекрывала плотная масса кавалерии. Возможный выход оставался на правом фланге на лесистых склонах, спускавшихся к Пти-Морен, где Сакен мог прорваться, завладев деревней Марше. Он двинул на деревню сильную пехотную колонну, пытаясь в то же время занять дома и фермы сбоку от большой дороги – места, называемые Л’Эпин-о-Буа и От-Эпин. Самый горячий бой завязался в Марше, между колонной пехоты, посланной Сакеном, и дивизией Рикара. Рикар с силой сопротивлялся, потерял и вновь отбил деревню и в конце концов остался в ней, в то время как наша кавалерия, расположившись на дороге, прикрывала многочисленную артиллерию и сама ею прикрывалась.

Так дотянули до двух часов пополудни. Дороги были ужасны, и гвардия пробиралась по ним с величайшим трудом. Когда первая дивизия Старой гвардии под началом Фриана прибыла, наконец, на линию, Наполеон распределил диспозиции, чтобы нанести неприятелю смертельный удар. Сакен прочно занял Л’Эпин-о-Буа, расположенную, как и деревня Марше, сбоку от большой дороги, но чуть ближе к нам. Эту позицию трудно было захватить без больших потерь, но ее захват решал исход боя, ибо в случае разгрома войск, выдвинувшихся вперед на нашем левом фланге между Марше и речкой Пти-Морен, Сакену осталось бы только пожертвовать ими и убегать с остатками своего корпуса на Марну к генералу Йорку. Чтобы сделать атаку на Л’Эпин-о-Буа менее кровопролитной, Наполеон