Принц Модильяни - Анджело Лонгони

Нас согревает солнце в небольшом саду трактира «У Розали». Растения создают приятную тень, дует освежающий летний ветерок. Розалия сидит за столиком вместе со мной и Жанной. Она принесла графин красного вина.

– Ты посмотри на себя, сколько времени ты не ел?

– Розалия, это я еще не очень голоден.

– Ну да, если бы ты был голоден, ты бы и ножки стола съел.

– Врач сказал, что мне нужно усиленное питание.

– Если врач так сказал, то делай, как он говорит. Давайте немного выпьем.

– Нет, спасибо. Пить он мне запретил.

– Не слушай его, выпей со мной полбокала.

Розалия гладит Жанну по щекам.

– Эта бедняжка тоже ест как с голодного края.

– Она беременна.

Розалия, не веря своим ушам, переводит взгляд с Жанны на Джованну, которая спит в коляске рядом с нашим столиком.

– В самом деле? Еще раз? Передохните же!

Жанна ей улыбается как ребенок и весело отвечает:

– Вы же знаете итальянцев.

Розалия взрывается смехом.

– Конечно знаю… Амедео, подумать только, двое детей! Ты не представляешь, как я рада. Теперь настал момент заработать денег, что скажешь?

– По сравнению с тем, когда я голодал, сейчас дела идут лучше.

– Да уж, лучше, чем ничего.

Она снова смеется. Затем обращается к Жанне:

– Красавица моя, однако он должен на тебе жениться.

– Мы ждем документы из Италии.

– И сколько же их ждать?

– Осталось недолго, – заверяю я ее.

– Амедео, эта малышка прекрасна, даже не похоже, что это твоя дочь.

Мы с Розалией смеемся. Жанна тоже улыбается, откусывая знаменитую фрикадельку Розалии.

Внезапно я чувствую сильный жар в груди. Я расстегиваю ворот рубашки. Жар подступает к горлу и голове. Приборы падают у меня из рук.

– Амедео, что с тобой?

– Не знаю.

– Тебе плохо?

– Мне жарко.

Розалия мыслит здраво и возвращает меня к реальности:

– Амедео, мне тоже жарко…

Возможно, из-за того, что я слишком много съел, я чувствую тошноту, от чего у меня скручивает живот и кружится голова.

– Меня сейчас вырвет.

– Только не обвиняй в этом мою кухню!

– Мне плохо…

Жанна начинает беспокоиться.

– Любимый, что я могу для тебя сделать?

Я не в силах ответить. Тошнота усиливается, мне не хватает воздуха. Я встаю, делаю пару шагов и опираюсь на стену трактира. Я чувствую жжение в груди, кашляю, чувствую боль в шее и затылке. Я не понимаю, что это за симптомы, у меня их никогда не было. У меня трясутся руки. Тошнота подступает к горлу – и меня рвет на траву всем тем, что я съел. Я чувствую освобождение, и на мгновение кажется, что мне стало лучше, – но тут же вижу, как лицо Жанны искажается и сразу же исчезает… Я упал на землю и вижу над собой ясное голубое небо, Жанна и Розалия склонились надо мной. Я осознаю, что меня трясет, все тело отчаянно бьется в конвульсиях.

– Я категорически исключаю возможность поездки в вашем состоянии.

– Но у меня очень важная выставка в Лондоне!

Доктор – лысый мужчина с длинными седыми усами, голубыми глазами и доброжелательным лицом. Он пытается дать мне понять, насколько ему тяжело говорить мне это.

– Синьор Модильяни, полагаю, что присутствующие здесь вас любят, верно?

Я бросаю взгляд на Леопольда и Жанну, которые сидят рядом со мной; у них взволнованные лица.

– Конечно.

– Я должен призвать их быть внимательными к вашему здоровью и не позволять ему ухудшиться.

– Доктор, что такое вы говорите? Я хорошо себя чувствую.

– У вас только что был конвульсивный приступ, легкий, но тревожный, учитывая имеющуюся патологию.

Наступает общее молчание. Единственный человек, которого все мы знаем и который страдает конвульсиями, – это Морис Утрилло.

– У меня эпилепсия?

– Нет.

Снова молчание. Мы внимательно его слушаем, и, разумеется, его паузы означают, что он подбирает нужные слова, чтобы сообщить плохие новости.

– Я полагаю, что туберкулез, поразивший ваши легкие, затронул и другие органы.

Я считываю в лице Жанны страх. Но я сам – не удивлен:

– Мой лечащий врач в Ливорно говорил мне об этом. Туберкулез ведет себя как рак.

– Боюсь, что да: к сожалению, инфекция распространилась.

– Куда?

– У нас нет точного способа определить, какие органы затронуты. Обычно могут поражаться лимфатические узлы, позвоночник, желудок, брюшная полость и мозг.

Тишина. Он уже слишком много сказал. Я вижу, что Жанна молча плачет; она неподвижна, слезы текут по ее щекам. Она их даже не вытирает. Я беру ее за руку, чтобы придать ей храбрости. Но врач еще не закончил.

– Туберкулезный менингит – нередкое явление.

– Думаете, у меня поражен мозг?

– Оболочка мозга.

Жанна ничего не говорит. Збо сконцентрирован на словах врача. Я растерян и не знаю, что еще спросить.

– У взрослых туберкулез мозговых оболочек является последствием туберкулеза легких и обостряется тяжелыми условиями жизни и злоупотреблением некоторых веществ.

– Алкоголя?

– Также и всех других типов веществ, утомляющих организм.

Все молчат. Меня угнетает тяжесть моей вины.

– По этой причине мой долг – запретить вам любую нагрузку и любое утомление, особенно путешествие. Ваше тело должно выиграть тяжелую войну.

– Насколько тяжелую?

– Достаточно.

– Я умираю?

– Зависит от вас. У вас какие намерения?

– У меня? Я хочу жить.

– Отлично, тогда делайте то, что я вам говорю.

В этот момент вмешивается Леопольд:

– Амедео, делай так, как говорит тебе доктор. В Лондон сейчас поеду я – а у тебя, безусловно, будет другая возможность туда съездить.

Я агрессивно поворачиваюсь к Збо.

– Другая возможность? У меня больше не будет возможности!

Врач пытается меня успокоить:

– Вы также должны избегать таких сильных проявлений ярости. Если вы поступите так, как я вам советую, возможность еще представится.