Чюрлёнис - Юрий Л. Шенявский

как высшее музыкальное учебное заведение имел хорошую репутацию и непростую историю.

В 1810 году актер, режиссер и драматург эпохи польского просвещения Войцех Богуславский, которого называют «отцом польского театра», основал Музыкальную школу для певцов и театральных актеров. Десятилетие спустя она была преобразована в Институт музыки и декламации, позже вошедший в состав Варшавского университета. Во время Русско-польской войны 1830–1831 годов[18] университет был распущен российским императором. В 1861-м Институт музыки и декламации возрожден как Варшавский музыкальный институт. В 1918-м, после обретения Польшей независимости, он получил государственный статус и стал называться Варшавской консерваторией.

Во время Второй мировой войны старое здание консерватории (мрачноватое, на массивном цоколе, с треугольным портиком и лепкой) было полностью уничтожено. В 1946 году вместе с новым зданием (улица Окульник, 2) консерватория получила новое название – Высшая государственная школа музыки. В 1979-м ей было присвоено имя Фридерика Шопена. В 2008 году учебное заведение получило свое современное название – Музыкальный университет имени Фридерика Шопена.

Консерваторией неофициально называли институт и тогда, когда в 1894 году его студентом стал Микалоюс Константинас Чюрлёнис.

Преподавание в институте, в отличие от других учебных заведений Польши, в том числе и высших, велось не на русском, а на польском языке. (Чюрлёнис в то время считал, что он поляк; в одном из писем так прямо и пишет: «мы, поляки…». К этой теме мы еще вернемся.)

Во второй половине 1820-х в Музыкальной школе (тогда еще – школе) учился гениальный Фридерик Шопен. И семь десятилетий спустя в Варшавском музыкальном институте он – кумир и зачастую пример для невольного подражания многих студентов. Чтит его и Чюрлёнис: романтическая взволнованность, богатство чувств – от неясной грусти до трагизма, от мягкой лирики до патетической силы – не могут не увлечь молодого музыканта.

В ранних произведениях Чюрлёниса специалисты улавливают заметное влияние Шопена, а иногда – некоторый налет салонности.

Среди выпускников Музыкального института (Варшавской консерватории) разных лет следует назвать также Игнация Яна Падеревского, Кароля Мацея Корвин-Шимановского, Станислава Монюшко, Ванду Ландовскую, Эугениуша (Евгения) Моравского-Домброва, Войтеха Гавронского, Войчеха Зелиньского, Владислава Шпильмана.

«Комедия ученика и профессора»

Поступил Чюрлёнис в фортепианный класс, но вскоре почувствовал, что ошибся в выборе – он уже увлеченно занимался сочинением музыки и через год перевелся в класс композиции.

Вероятно, Константинасу не очень повезло с учителями. Согласно широко растиражированной информации, первую ступень обучения (в фортепианном классе) он проходил у профессора Т. Бжезицкого, вторую – у А. Сыгетинского.

Кто такой Т. Бжезицкий, авторам установить не удалось. Антон Сыгетинский в Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона значится как беллетрист, причем с очень странной характеристикой: «Польские критики называют С[ыгетинского] “литературным анатомом”», потому что его «беллетристический мир оказывается без души». Да, сказано и то, что он профессор Варшавской консерватории, только и всего.

Композицию же преподавал известный польский композитор и дирижер Сигизмунд (Зыгмунд) Носковский.

В раннем детстве Носковский играл на скрипке, в 15 лет сочинил свое первое музыкальное произведение. По окончании Варшавского музыкального института играл в оркестре Варшавского оперного театра. Уехал в Берлин, где в течение трех лет занимался теорией композиции и инструментовкой в Высшей школе музыки у Фридриха Киля. Увлекся дирижированием. По возвращении из Германии возглавил Варшавское музыкальное общество.

Носковский был композитор талантливый и плодовитый. Им написаны три симфонии, три оперы, балет, кантата «Свитезянка» (на слова одноименной поэмы Адама Мицкевича), симфонические вариации «Из народной жизни» на тему ля-мажорной прелюдии Фридерика Шопена, несколько симфонических поэм, увертюры и квартеты (струнный, фортепьянный). Наибольший успех выпал увертюре «Морское око»[19].

Носковским составлены учебные пособия по гармонии и контрапункту. Будучи преподавателем музыки в Институте слепых детей, он изобрел выпуклый нотный шрифт – аналог шрифта Луи Брайля.

С 1886 года в течение многих лет он был профессором и директором Варшавского музыкального института и воспитал многих виднейших польских музыкантов. В числе его учеников – композиторы Генрик Мельцер-Щавинский, Людомир Ружицкий, Кароль Мацей Шимановский, Аполинарий Шелюто, Адам Тадеуш Венявский, Мечислав Карлович, Феликс Конопасек, Эугениуш Моравский-Домброва, Гжегож Фительберг и др.

По словам Ядвиги Чюрлёните, Сигизмунд Носковский очень скоро обратил внимание на незаурядный талант Чюрлёниса и стал относиться к нему как к подающему большие надежды композитору. Под его «опекой» Чюрлёнис создал 25 фуг, фортепианных и несколько хоровых на тексты псалмов, сонаты для фортепиано, произведения для струнного квартета.

Стать учеником такого выдающегося композитора и педагога – уже одним этим можно было гордиться, но известно, что, отдавая должное музыкальному таланту и знаниям Носковского, Чюрлёнис критически относился к его методам преподавания. По окончании института свои отношения с Носковским он назвал «комедией ученика и профессора», отзывался о нем резко отрицательно. Он писал другу и соученику Эугениушу Моравскому-Домброва:

«Я не говорю, что он мало знает; думаю, что в нашей науке он силен, но он плохой человек. Говори, что хочешь, но я твердо уверен, что учитель композиции должен быть хорошим и благородным человеком».

Музыкальные интересы Чюрлёниса-студента – это не только симфоническая музыка: Шопен, Вагнер, Бах, Бетховен, Чайковский и другие, даже не знаменитые композиторы, но и опера, балет.

В свободное от занятий время Чюрлёнис посещает филармонию, театры, литературные вечера. Чаще всего – с Моравским-Домброва.

На одном из концертов в филармонии знаменитый австрийский композитор Карл Прохазка (Прохаска) дирижировал рассеянно и все время поглядывал на часы. К тому же симфоническую поэму Рихарда Штрауса «Смерть и просветление» начал не с начала. Возмущенные таким исполнением максималисты Чюрлёнис и Моравский-Домброва по окончании концерта написали «сердитое письмо», отнесли его в гостиницу, где остановился дирижер, и в приказном порядке велели курьеру:

– Передать немедленно! Мы проследим, чтобы было исполнено…

В институтскую программу входили и общеобразовательные предметы, что в дальнейшем пробудило у Чюрлёниса интерес и к естественным наукам – к математике и астрономии, прежде всего – космологии, а также к литературе, истории, истории искусств и философии.

Сохранилась тетрадь Чюрлёниса, отразившая на своих страницах частицу его интересов в сфере гуманитарных и естественных наук: словарики современных европейских языков и древние письмена халдеев, финикийцев, ассирийцев; алфавит собственного изобретения (потом в его картинах появятся знаки неких загадочных письмен); данные по геологии и географии; таблицы различных химических соединений; исторические даты; физические свойства твердых тел, жидкостей и газов, и многое, многое другое. Во всем этом прослеживается то обрывочная, то скрупулезная работа ума студента… Музыкального института, желание дойти до сути явлений природы, жизни человечества.

«Воистину он с ранней молодости стремился объять необъятное, чтобы затем воплотить необъятность в картинах, вмещающих всю вселенную», – пишет по этому поводу Феликс Розинер.

Моравские, Маркевичи…