Большой облом - Владимир Хачатуров

Кульчицкий притормозил, обернулся.

– Значит, как договорились, Саша?

– Ни пуха! – кивнул Аникеев, выскакивая из машины.

– К черту!

«Ровер» взревел и умчался. Аникеев почувствовал себя под прицелом множества глаз, хотя улица с виду была пуста. Первой мыслью было скрыться. Но он сумел перебороть себя, дойти спокойным шагом до знакомых дверей, подняться на второй этаж, набрать код, войти в святая святых…

– О, шеф вернулся! – обрадовался Володя Нечаев. – А мы вас только завтра ждали…

– Ты что тут в такую рань делаешь? – озадачился Аникеев, окинув подчиненного взглядом, в котором дружелюбие присутствовало в самых незначительных пропорциях.

– Д я это… ну, в общем, припозднился по работе… а швейцар у нас знаете, какой мздоимливый! Еще до полуночи куда ни шло, доллар и точка. А если после – чаевых на него напасешься!..

– По работе, говоришь? И что это за работу ты делал после полуночи?

– Ну как же, Александр Николаевич, сами ведь говорили, что надо с этим жлобом – владельцем бара «Ильич», – разобраться, наконец. А то жалоб на него – куча, а полиции по закону к нему не подступиться… Вот я и разбирался вчера с ним до поздней ночи…

– И как, разобрался?

– Почти, – замялся Нечаев.

Аникеев, торопливо шагавший в свой кабинет, резко остановился.

– Почти – это как? Оклемается, продолжишь, что ли?

– Да что вы, Александр Николаевич, да я его пальцем не тронул…

– Знаю, знаю, сам с лестницы навернулся, и так – девять раз подряд…

– Ниоткуда он не падал, жлобяра. Сидел, сволочь, и ухмылялся. Дескать, я в своем праве, мой бар, как хочу, так и называю, а если кому это не нравится, пусть свой открывает и как хочет, называет. Конкурентов он, видите ли, не боится…

– Ну и?

– Я тут подумал, Александр Николаевич, а что если к этой проблеме с другого бока подойти?

– Это, с какого? Нажать на страховые компании, чтоб не страховали его мебель и посуду? Думаешь, они сговорчивее окажутся?

– Нет, я другой бок имел в виду. Я о клиентуре его подумал. Может, стоит с ними поговорить, на бойкот этого бара сагитировать?

Аникеев с нескрываемой жалостью воззрился на молодого человека.

– Это которых из них ты агитировать собираешься? Верных ленинцев или истых педерастов? Да для них это уже дело принципа. На бар им, в общем-то, плевать, их борьба интересует, им утвердиться в своем праве нужно… Легче уж со страховыми компаниями договориться, чем с ними…

Аникеев отпер ключом кабинет и стремительно скрылся за дверью. Нечаев, помявшись в сомнении, постучал и вошел.

– Что-нибудь еще, Володя?

– Вас тут вчера какой-то тип спрашивал.

– Что, так и представился типом?

Нечаев покраснел от обиды.

– Нет, представился он бароном. А фамилия какая-то нерусская, я не запомнил.

– Тренируй память, Нечаев. Профессиональный детектив должен запоминать с первого раза любую фамилию, даже китайскую, – изрек Аникеев, но тут же пожалел об этом. На Нечаева жалко было смотреть. И чего я взъелся на бедного парня? Нервничаю, должно быть. От нехороших предчувствий нервничаю…

– Зачем я ему понадобился этот барон, конечно, не сказал?

– Сказал. По делу, не терпящему отлагательств.

– Позер? – улыбнулся неожиданно Аникеев.

– Еще какой! – расплылся в благодарной улыбке Нечаев.

– Каков с виду: волосы седые, глаза стальные, брови черные мохнатые?

– Совсем наоборот, Александр Николаевич: башка плешивая, глаза карие, брови обыкновенные.

– Ладно, разберемся…

Аникеев закурил, кивнул молодому человеку на кресло, произвел две сосредоточенные затяжки и поделился соображениями:

– А насчет жлоба этого – хозяина бара «Ильич», – я думаю тетку твою, Ирину Владимировну, надо подключить. Пусть она посмотрит там в планах подземных коммуникаций города, может как раз непосредственно возле этого бара нужно провести срочные работы по замене кабелей, канализационных или водопроводных труб… А мы со своей стороны сделаем все возможное, чтобы рабочие не слишком спешили с этой заменой покончить. Трех месяцев простоя, думаю, хватит для того, чтобы об этом баре забыли обе фракции – и большевики и меньшевики…

– Александр Николаевич, вы – гений! – искренне восхитился Нечаев. – Сам бы ни в жизнь до привлечения собственной тетки не додумался…

– Ну, так уж и гений, – усмехнулся Аникеев польщено, однако тут же сам себя и осадил признанием: – Я же бывший мент, Володя, а в ментуре таких гениев навалом. Специфика мышления…

– Ой, Александр Николаевич, вы уже приехали, а мы вас…

– Завтра ждали? Знаю, Нечаев уже доложил.

В дверях стояла секретарша Маруся и, пожирая глазами любимое начальство, умудрялась в то же время строить глазки Нечаеву.

– Мне бы, Марусенька, кофейку и отчеты за двое последних суток.

Нечаев понял, что аудиенция окончена, поднялся, уточнил:

– А мне отчет об этом баре писать или не надо, Александр Николаевич?

– А сам-то как думаешь?

– Думаю, что вместо отчета, лучше тете Ире позвонить…

– Молодец, Нечаев! Растешь прямо на глазах. Так и сделай. И не забудь от меня привет ей передать…

В дверях вновь возникла Маруся, но пока еще без кофе и без отчетов, зато – с сообщением.

– Александр Николаевич, совсем из головы вылетело. Вам же вчера Ксения Артемовна звонила из Харькова. И сюда звонила, и домой. Видимо, что-то срочное… Да, еще вот шифрограмма какая-то из какого-то центра…

– В этом Казачьем Тыне, блин, как в тайге, ни хрена по мобильнику звонки не доходят, – проворчал Аникеев, берясь за трубку. Но трубка опередила его – закудахтала, замурлыкала, высветив по АОНу тот самый номер, который собирался набрать на ней Аникеев.

– Ксюша? Что-нибудь случилось?

Молодые люди переглянулись и поспешили оставить немолодого наедине со своими проблемами.

– Да, – сказала трубка, – случилось. Можешь ты мне объяснить, что там у вас в Южноморске происходит? Какие-то перестрелки, маньяки, трупы, борьба с холявой… Вы что, все там с ума посходили?

– Началось, – подумал Аникеев, вспомнив о нехороших предчувствиях. Одно это «у вас в Южноморске» – говорит само за себя и обойдется ему, в лучшем случае, в кучу нервов и еще одну седую прядь. Сейчас опять начнет за Харьков свой агитировать: там чудеса, маньяк не бродит, колбасы на ветвях растут…

– У нас, между прочим, дочь! – продолжала трубка нагнетать обстановку. – Ты что, собираешься ее под конвоем в школу провожать и из школы встречать? А музыка? А хореографический кружок? И вообще, как мы там жить будем, среди всего этого криминала? Может нам лучше сразу в Чечню переехать – там еще веселее, Аникеев…